Это пролог к моей повестюшке про одно приведение. Как всегда, дети, война , любимая Нихония))
хочу услышать общественное мнение, не слишком ли я загнул...
читать дальше— Натсуки! На-а-атсу-у-уки-и-и! Дедушка Рю, простите, пожалуйста, не скажете…
Высокий старик, важно выпустив изо рта кольцо дыма, указал посохом вдоль тропинки и, шлепая по теплым камням босыми ногами, девушка побежала вглубь сада. На мостике у самого пруда она нерешительно остановилась и завертела головой, кого-то высматривая.
— На-а-атсу-уу-ки! Ойе-о-ой!!!! — Девушка высоко подпрыгнула, взмахнув руками, будто взлетающая цапля. Сходство дополняла вытянутая шея и выпученные от страха глаза. У края мостика показались руки, потом черная макушка, чуть скрипнули рассохшиеся доски, прыжок — и вот у ног девушки отряхивается и хохочет хозяйская дочка.
— Натсуки!
— Кричишь, будто тенгу увидела! Здесь я. С самого послезавтрака, — глаза Натсуки озорно блеснули. Через месяц ей должно было исполниться пятнадцать. Хотя по виду не скажешь — тоненькая, верткая — не девчонка – олененок.
— Такара-сан просила привести тебя.
Натсуки перегнувшись через перила тоскливо проследила за карпом, уплывшим от жары под лист водоросли. Потом резко отпрыгнула в сторону, вздохнув, опустила голову так, что волосы оставили на одежде мокрые пятна.
— Хорошо… пошли…
В доме было прохладно и тихо. С шелестом отодвигались фусума, позвякивала музыка ветра и только в комнате матери слышался шепот. Потом оттуда вышла тетушка, пряча лицо за веером. Натсуки поклонилась и села у самого выхода, разглядывая плетение циновки. Мать молчала. Минуты тянулись. Девочка тайно пыталась засунуть большой палец ноги в дырочку на циновке. Занятие преглупейшее – но успокаивает. Оставалось только вспоминать, за что содеянное Натсуки еще не ругали.
— Надень новое кимоно. То, которое подарил отец, с журавлями, — голос матери был отчего-то низким и хриплым, — потом придешь ко мне.
— Да, матушка…
Натсуки лишь на мгновение подняла взгляд. Улыбка. Как у карнавальной маски, растягивающая сведенное лицо, и глаза, упорно глядящие в одну точку. Девочка задвинула за собой фусума и побежала. Почему-то стало очень страшно. Ужас сквозняком стекал по спине, оставляя капельки мурашек. Трусиха… Просто сегодня жарко… Мать устала… И… как не посмотреть строго, если домашнее кимоно дочка извозила под мостом…
Натсуки Такэру ничего не знала о вассале отца по имени Курикара. Не знала об инциденте на мосту, в котором погибло десять самураев их клана. Не знала о напряженной политической ситуации в столице. Не знала о побоище в Исикава, городе того самого Курикара. Так же как о полуразрушенном храме Дзидзо и гневе императора, которому донесли о результатах усмирения смуты. И о том, что усталый гонец, поивший во дворе смешную рыжую лошадь, сегодняшним утром доставил господину Ямада Такеру кинжал для сеппуку.
В зале собрались все. Даже те, кого Натсуки в лицо не помнила. И самураи, похожие на кряжистые старые деревья, и обе тетушки, едва идущие под тяжестью парадного шелка. Отец… в белом… ноги сами подкосились упасть в поклоне. Носом в пол. Тишина. Только шорох ветра, сливающийся с шорохом дыхания.
Есть просто слова, есть словечки, есть словища… но как назвать те тяжелые холодные звуки, которые растекались по залу? Натсуки только и могла, что вжаться в циновку. Когда пришлось выпрямиться, она поняла, что ощущает каждый сквознячок, холодными лапками треплющий шею, волосы, пятки. Умереть? Как можно так просто… Пусть об этом говорили, пусть учили, что позор хуже смерти, но… одно дело шершавые книжные страницы, другое – комната, в которой пятьдесят человек с пустыми глазами. Решивших умереть. Хотелось вскочить с колен и бежать. По саду, потом по дороге, просто вперед, чтобы не думать, чтобы было больно босым ногам, чтобы ветер задувал в лицо волосы. Натсуки так любила ЧУВСТВОВАТЬ мир. Теперь, незаметно подрагивавшее под слоями синего кимоно тело смаковало каждое ощущение. Больше не придется? А ТАМ есть ветер? Вопросы забивались в голову и молоточками стучали в висках. Нельзя плакать. Нельзя шевелиться. Мать упала на циновку без крика. Вслед за обеими тетушками.
Одна слезинка выкатилась на щеку, когда Натсуки, заметив приближение отца, все-таки закрыла глаза.
что-то до боли знакомое...
дедушка Рю, ггг х)))
Есть просто слова, есть словечки, есть словища
Мне немного не нравится как сказано, но это моё мнение! )
если это ещё и часть чего-то большего, то страшно ожидать, что там дальше-то =="
казалось всё так мило, красиво... и вдруг - сеппука.