про Лелуша и Наннали. неприкрытый кавай.
Журавлиная песня.
читать дальшеСолнце наполняло комнату теплом и золотило девочке волосы. Жаль только, она не могла этого видеть.
— Брат? Это ты?
Наннали отвлеклась от листа сиреневой бумаги и повернулась лицом к двери. Слепота сделала девочку чувствительной даже к самым тихим звукам.
— Я,— вошедший улыбнулся, зная, что сестра поймает его настроение, каким бы оно ни было… лучше сразу отбросить все раздражение. С усталостью сложнее…
— Целый день в академии. И опять не спал ночью, да? Совсем тебя замучили… Я слышала шаги в коридоре.
— Да замучили конечно, только не беспокойся. Я в состоянии решить все задачи. А ночью я только чай пил, правда.
Лелуш вздохнул, расстегнул пиджак и повесил его на стул. Дышать стало легче, наверное только после этого он начинал чувствовать себя действительно дома.
Но до конца расслабиться теперь не получится. Нигде.
Девочка хмуро теребила кружевную манжету.
— Чай ночью пить вредно!
— Зеленый с ромашкой не вредно, — брат отошел к окну, чтобы Наннали не учуяла запах кофе. Казалось, этот напиток теперь течет вместо крови, насколько тело им пропиталось. Сколько часов организм продержится? Обязан еще ночь.
Наннали тревожно передернула плечами и подалась вперед, будто прислушиваясь всем телом. У нее появилось так много странных, обычно не свойственных зрячим людям привычек… Больно замечать их. Душа сразу наполняется ненавистью, которую нельзя показать.
— Ты куда-то торопишься?
— Сейчас переоденусь и вернусь, хорошо? Не скучала сегодня?
— Нет — весело мотнула головой, стряхивая напряжение. Может правда поймалась и сменила тему… может подыгрывает. Лелуш сжал руки в замок. До боли. « Черт. Уже и Наннали начинаешь проверять? Наннали?! Это паранойя. Глупая усталость. Скоро не сможешь верить даже своему отражению в зеркале. Ему тем более» . Губы снова скривились в усмешке.
— Я сложила уже 600 журавликов, еще чуть-чуть и будет тысяча! — девочка гордо показала на лежбище разноцветных носатых птиц. Одни по-солдатски держали строй, упираясь один носом в хвост второго, другие, повалившись на бок, озорно выставляли вверх крылья, будто приветствуя.
— Тысячу… — тихо повторил Лелуш, скорее для себя, — и желание сбудется.
Поднимался ветер, ветка клена скреблась в окно, по стеклу то и дело ударяли листья. Будто дерево настукивало мелодию широкими перепончатыми пальцами.
«Я буду твоим тысячным журавликом, Наннали. Я исполню твое желание».
— Когда закончишь, сделаешь одного мне?
Девочка звонко рассмеялась, и ловко ощупав стаю, отыскала нужную птицу.
— Да! Смотри, какой этот получился маленький. Наверное, я взяла слишком мало бумаги. Зато в семье теперь есть младший брат. А вот этот может быть его папа — она указала пальцем в пространство немного левее крупного красного журавля, — шестьсот. Огромная семья, правда? А будет еще четыреста! И все все все семья. Вот бы люди так, как братья и сестры. Как мы с тобой?
— Да хорошо бы. Загадаешь и сбудется. С тысячным журавликом. — Лелуш едва сдержал горькую усмешку. «Если мир будет таким, как наша семья, его не будет. Точнее некуда».
— Пока я доделываю, у тебя есть время придумать что загадать! Только обязательно отдохни! А то не выспишься и придумаешь глупое желание!
Лелуш подошел и обнял сестру, сжав ее ладошку в своей.
— Обязательно как-нибудь высплюсь, перед тем как придумывать, — уткнувшись носом в густые пушистые волосы, он вдыхал родной горьковатый запах, и чувствовал себя почти как раньше. Спокойно. — Большая семья маленьких журавликов. твоя и моя. И все — исполнители желаний…. А если наши желания совпадут, они будут помогать друг другу?
— Конечно,— прошептала девочка,— хочешь, возьми маленького, он принесет тебе удачу!
— Удача мне понадобится… это точно…
Наннали сжала его ладонь.
— Когда вернусь, будем пить чай?
— Да! Расскажешь что в академии нового? А я пока поправлю маленькому крылья. Крылья нельзя ломать и мять, иначе он не полетит, помни об этом, хорошо?
— Да, — Лелуш отпустил руку сестры, подхватил со стула пиджак и вышел из комнаты.
«Крылья… одному найтмеру я бы крылья обломал… и ноги… белому…», думал он спускаясь по лестнице.
Он вернулся минут через двадцать.
— Брат?
— Да. Наш чай готов.
Наннали услышала как на стол поставили поднос и потянулась за чашкой, но промахнулась, угодив кончиками пальцев в кипяток.
— Осторожнее! Обожглась? — брат перехватил руку девочки и принялся дуть, на покрасневшие подушечки.
— А … я… прости… сама хотела взять… — девочка вздохнула, стыдливо опуская голову и пряча лицо в потоке волос.
— Ничего, лучше будешь брать сама, когда остынет, — Лелуш взял чашку и протянул сестре ручкой вперед. Обжигает. Но терпеть можно.
— Спасибо… — девочка, обхватив ручку, какое-то время сосредоточенно дула на чай, — он еще горячий… хочешь, я и на твой подую?
— Дуй…— он удивленно хмыкнул, пожал плечами и пододвинул ей свою чашку. Еще полчаса передышки. Еще полчаса на домашний уют. Полчаса. И снова с головой в эту чокнутую круговерть.
— Попробуй, теперь хорошо?
Лелуш отхлебнул чай и понял, что спокойно выпил бы залпом и чашку горячего. От усталости тело почти потеряло чувствительность.
— Спасибо. Будешь печенье? Саёко принесла какое-то странное. Но вроде бы с шоколадом.
— Странное? — она нащупала печенье и откусила кусочек — И чем же?
— По форме на зверей похоже. Тут вроде бегемот, кошки, пес… еще кто-то — он задумчиво взьерошил волосы, — наверное, все-таки лошадь. Они хотя бы не такие сладкие, как тот зеленый зефир, который принес Ривалз. Помнишь день рождения?
— Я помню как ты обиженно сопел,— улыбнулась сестра и протянула ему печенюшку.
— Я не сопел. Я делал вид, что угощение мне нравится.
Он аккуратно взял печенье, едва коснувшись губами ее ладошки. Девочка хихикнула.
—Щекотно… А я поняла, что тебе не нравится. Ты всегда таким голосом говоришь, пытаясь что-то скрыть…
— Каким?
Наннали скорчила серьезную мину, передразнивая брата.
— Таким немного напряженным… и скачешь с темы на тему… и еще молчишь перед ответом долго, будто опять что-то рассчитываешь. А когда ел зефир, я слышала, как ты тихонько отплевывался!
— Хммм... да, пытка зефиром была жестокой. Я не выдержал испытания. Ты меня раскрыла! — торжественно-трагическим тоном заявил Лелуш.
— Ничего. Я больше никогда не позволю пытать тебя зефиром.
— Издашь закон, запрещающий зефир в нашем доме? Я знал, что у меня лучшая защитница в мире!
— Да! — девочка высоко подкинула маленького теперь прямокрылого журавлика и Лелуш поймал его, прежде, чем тот снова опустился на стол.
Наннали весело засмеялась и захлопала в ладоши.
— Брат, ты поймал свою удачу!
Журавлик лежал на ладони, утыкаясь острым бумажным носом в линию жизни. «Пока я знаю, что ты меня ждешь, мне есть ради чего жить. Я бы изменил этот мир просто для того, чтобы ты чаще улыбалась. И я сделаю это… любой ценой!»
— Я всегда буду держать его при себе,— Лелуш аккуратно сложил журавлика и засунул в карман. Потом взял со стола сиреневый лист и принялся складывать сам,— Раз уж поймал одного из твоей семьи, подарю тебе нового. Самого большого. Пусть он будет защитником, вожаком стаи.
В глазах девочки блеснула грусть.
— Если что-то случится, кину его и он к тебе прилетит… Но ты тогда тоже пошли моего журавля, если тебе будет нужна помощь! Я тогда приду… — Наннали чуть запнулась, нахмурилась, но потом уверенно улыбнулась,— появлюсь рядом и помогу тебе.
— Договорились.
— Ты обещал отдохнуть! — девочка протянула руки к брату, он обнял и поцеловал ее в лоб.
— Со мной же твоя удача, не бойся, я справлюсь со всем.
— Верю. Аишитеру!
— Аишитеру… — прошептал Лелуш выходя за дверь. Это легкое слово едва не услышал Оги, отчаянно пытавшийся дозвониться вот уже пять минут.
Секунда и лицо спокойно. Две и сердце холодно. Три…
— Зеро слушает.