Автор: Luis Alvaro
Персонажи: Рокэ Алва, Ринальди Ракан
Жанр: джен
Размер: мини
Права: мир и персонажи принадлежат Вере Камше, Рассвет - Кэртиане.
Примечание: Автор хочет сказать спасибо своему идейному вдохновителю Veldrin Mith
Суд - The Judgement
Судьба твоя рвалась из рук,
крутилась бешеным штурвалом,
чтоб разорвать порочный круг
и белый парус сделать алым. (с)
читать дальшеПротяни руку и коснешься мягких золотистых локонов, проведешь пальцами по щеке. Страшно поцарапать кожу, как шелковую ткань, своими привыкшими к оружию пальцами... Легкий запах ландышей и почему-то догорающих свеч.
- Обними меня...
Повиноваться раньше, чем слова отзвучат - и вспомнить, что эта женщина ушла из твоей жизни десятилетием раньше, а шрамы на спине напоминают о ней ничуть не меньше, чем ландыши. Больно? Горько? Нет. Пусто. Как если бы коснулся тени, и она расплылась под руками.
Нет ничего реальнее камня, шороха воды и затхлой тишины. Пожалуй, еще желания закрыть глаза и потерять чувствительность тела - так же как потеряла ее душа.
Только душа и тело здесь - одно.
И ему никак не привыкнуть. Все еще пытаешься что-то чувствовать по привычке. Но чувство так быстро отгорает.. как огонек на сырых дровах, которому не суждено стать костром
Что еще? Кто бы ты там ни был, с огнивом, надоел...
А желающие всё находятся. Неистребимо... и глупо. Исчезла.
На манжете чернильное пятно. Две верхние пуговицы мундира застегнуты как попало. Он явно всю ночь думал и изводил бумагу. Взгляд прямой и решительный. Если камень летит в пропасть, поздно его подпирать. Эгмонт Окделл слишком долго сомневался и устал от этого.
- Не суждено, - голос звонко разносится по округе, отражаясь от стен, будто скалы поддакивают повелителю.
Окделл твердо уверен и незыблемо взволнован. И мысленно подбирает слова, чтобы не потерять мысль. Да.. он всегда был такой, основательный в мелочах и проигравший по-крупному...
- Ты прав. Молчание иногда убивает вернее слов. Я не желаю больше молчать. Стратегия верна: сначала - святой баран, потом - убийца, обреченный положить в него поверивших. Я бы мог умереть за свои миражи, но я не готов убивать за них. Выход есть... должен быть. Ты всегда говорил правду в лицо, какая бы поганая она ни была. Скажи и сейчас...
- Не готов за миражи? Но готов положить за то, во что веришь как в правду
И сделаешь это, как бы ни пытался думать иначе. Бесполезно бежать изо всех сил - от себя ты вечно бежишь по кругу
- Но.. как же жить без веры? Хотя бы в себя.
- Верить в себя может тот, кто существует. А если тебя давно уже погребли под чужими сожалениями или собственной усталостью... глупо.
Умирать надо вовремя. Как людям, так и эпохам. Но если вдруг попадешь в рассветные сады, попроси закопать себя рядом с Великой Талигойей.
Тоже растаял. После скольких видений здесь у вас вечный покой? Я устал... скучная пьеса.... зрители жаждут эпилога. Тени прошлого остаются тенями. Если на то пошло, дайте мне затеряться среди теней и уйти в темноту...
Почему никто не просит последнего желания?
Ярко-зеленый шелк до рези в глазах - неприятное зрелище. Оттенки серого куда привычнее, когда хочется спать. Шорох становится громче, шум превращается в слова. Ты все-таки разбудил... Марсель Валме. Хотя был уверен, что тебя слушают, а глаза прикрыли, просто размышляя.
-... и сердце сжимается, когда подумаю, что через неделю снова моя очередь нести вахту у родительского очага. Уезжать в провинцию тоскливо. Еще немного, и я подумаю о государственной службе, чтобы больше не расставаться со столицей. Правда экстерриор еще не знает о моем желании связаться с внешней политикой... только бы не взялся ревниво оберегать от меня эту даму. Раньше в Олларии изредка попадались люди, с которыми можно было выпить, теперь куда больше тех, с которыми не стыдно после этого поговорить. Если даже непримиримые любители старины начинают болтать о том, что теперешний Талиг, пожалуй, в чем-то такая же великая страна, как та, что они утратили с приходом Оллара... Похвала врага - это неплохо, не так ли? А меня ждут астры, будь они неладны... Но, Ваше Величество, если бы вы сказали, что я необходим при дворе.... отец бы задумался... о пользе государства.
Много слов. Много горячей юношеской обиды. Так и читается - я милый, нужный, близкий, и просто необходимый вам... по-щенячьи... кудри пуделя, а глаза умные. Глупо...
Угол губ дернулся и превратился в усмешку.
- Мое величество не настолько велико, чтобы отнимать сына у любящего отца. Он куда больше нуждается в вас, чем Талиг.
- Ваше Величество... - по лицу промелькнула тень, на мгновение исказившая черты Марселя. Будто рябь по воде.
- Вот оно как на самом деле... - ухмылка сделалась шире, - У судьбы нет воображения... если кто-то хотел, чтобы чужие чувства вызывали отклик... он дурак. Больно только первые пятьдесят ударов. Потом ноет. Потом в полубезумии. Потом - труп, которому все равно. Я вижу больше, чем показывают. Меня не сожрешь счастливым. Увы.
- Каким бы Вам новое политическое устройство ни представлялось, оно абсолютно неэффективно. Если кавалерист потащит на себе в атаку коня, это не прибавит ему боеспособности. Хоть и выглядит оригинальным шагом. Каждый должен быть на своем месте. Король - на троне. Маршал - на войне. Тварь - в Закате.
Выпад. В горло. Стекленеющий взгляд Марселя перетекает в темные пятна. У твари нет лица, только зубы. Исчезла. Уползла умирать или зализывать хвост? Не важно. Впереди тянет ветром. Путь почти закончен. Может быть там есть дыра поглубже, куда уже никто не сунется по мою душу?
Как бы то ни было, пустота под небом оказалась приятнее пустоты в подземелье. Резкий ветер трепал желтоватые космы травы. Только цвет у неба был похож на финальную стадию кровоподтека - сизовато-желтушный, с примесью фиолетового. Мерзкий цвет: и не красный и не синий... Цвет мертвой крови. Справа тянулась цепь скал, южнее, судя по черной щетке на горизонте, виднелся лес. А вот за спиной открывалось до отвратности любопытное зрелище. С той стороны настолько разило отчаянием и решимостью, что предчувствие буквально взвыло: не оборачивайся! Шагни вниз. Спустись со скалы в долину, найди укромное место и усни наконец. Так, как хочешь. Без снов и пробуждений. Пока не станешь одним из этих камней. Всегда ненавидел слушать голос разума.
Обернулся. Зеленоватый туман, неясные тени того же оттенка. Здесь все полно тенями... Одна-единственная не расплывчатая фигура из последних сил отбрасывает в стороны зеленую мразь. Но оружие в руках все тяжелее держать, а тени сгущаются, становясь все ярче. Фигура упала на одно колено, почти скрывшись под теневым водопадом, но снова вскочила, расшвыривая ошметки тумана по сторонам. Это не мое дело. Там впереди башня. Неплохое место, чтобы отдохнуть. Я должен забыть. Должен остыть. Должен уснуть. Должен...
Я больше ничего не должен.
Тело умнее хозяина, приходилось не раз убеждаться. Спиной к спине.. против тысячи вдвоем... Морская песня? Удар. Не думал, что во врага можно в прямом смысле вляпаться. Какая тягучая тварь. Не вижу союзника. Чувствую. Он тоже. Отрубленные головы становятся дымом. Душным и влажным, как болотные испарения. Нет. Не родилось еще твари, которая нас сожрет... Ты тоже знаешь, побери тебя Леворукий, кто бы ты ни был. И тепло. И сил больше, когда слышишь рядом сбивчивое дыхание. Плевать, сколько их лезет с трех сторон. Если ты знаешь.. что в спину не ударят...
Твари исчезли внезапно. Успели сделать еще по выпаду, прежде, чем осознали, что все кончилось, и устало шагнули в стороны. Обернулись. Зеленые глаза. Спутанные золотистые волосы. Царапина через щеку. Как же оно глупо... Вздрогнуть от собственного смеха, который эхом разлетается по скалам.
- Побери тебя... - губы обветрены, улыбаться больно, просто кривишься и не можешь остановить смеха.
- Не придумать, к кому послать Леворукого? - он устало вздохнул, вытирая меч от зеленых потеков - Разве что к раттонам. Они меня и правда едва не побрали.
- Да.. что еще делать проклятому, если не сражаться с Повелителем Кошек плечом к плечу...
- Оплакивать свое проклятье? - Леворукий убрал меч в ножны и сел на землю, прислонившись к дереву.
- Еще немного, и я подумаю, что вы нарываетесь на дуэль, - усмешка, привычная и усталая. Без тени реальной ярости. Неужели теперь и правда все равно?
- А ты не думай, ты сядь, - Повелитель кошек достал флягу и молча протянул.
Если бы не место и не собеседник.. вполне себе обычный отдых после боя. Если тебя спас Леворукий, если ты воевал с Леворуким, отказываться пить с ним - поганое ханжество... Вино. Средней пакости, но терпимое. Или это во рту горчит? Привкус металла и пыли даже «Дурную кровь» превратит в помои.
- Разучился. Не думать.
- Я тоже думал, что разучился привязываться... но есть мир, который меня не отпускает. Как бы я этой нити ни рвал. С тобой так же. Ушел сам. А мысленно не здесь.
Вино снова обожгло горло. Дыхание не желало восстанавливаться. Мысленно.. мысленно ты все еще думаешь, как вытащить Талиг. Поэтому и не выходит упокоиться с миром, монсеньор сам-себе-проклятье?
- Я видел много привязанных к безнадежно сдохшему прошлому. Печальное зрелище.
- Что там происходит сейчас? - Повелитель кошек отхлебнул из фляжки и хмурился, будто вспоминал что-то.
Что? Излом. Конец времен. Леворукий знает.... то есть не знает, раз спрашивает.
- Война. Всех со всеми. Иначе не назовешь. Если бы мир мог сходить с ума, я бы сказал, что Золотые Земли рехнулись.
- Как должны были еще четыреста лет назад. Твой предок только отсрочил неизбежное.
- Рамиро? Чем? - облака постепенно теряли розоватый оттенок, становясь обычным беловато-сизым стадом. Разве рассвет может наступить сразу после заката?!
- Кровью. Дело всегда в крови, и только в ней.. Иногда в ее количестве. Иногда - в качестве, - посмотрев на собственное запястье с темнеющими венами, перевел после взгляд на Рокэ. - Но даже твоей уже не хватило бы остановить начавшееся безумие. Миры уходят.
- Миры... Куда же Агарис будет девать своих святых, когда уйдут Рассветные Сады? А крови уже пролито столько, что хватило бы на неплохое озеро.
Леворукий усмехается - пугающе знакомо.
- Кто сказал, что место святых - в Рассветных садах? А эти новые озера, быть может, и сослужили свою службу. Ты вот выполз, живехонек, только ли на своем упрямстве?
- Кто сказал что я жив? Тень, которая и хотела бы сдохнуть, да все кому то нужна.
- Хотел бы сдохнуть - валялся б там, - кивнул на недавнее место боя. - в траве с моим хладным телом неподалеку. А ты сидишь и пьешь вино, да жалуешься на жизнь. Поведение отнюдь не мертвеца.
- Не важно. Если мир сошел с ума, и нам осталось недолго. Жаль, что здесь не хватит вина, чтобы умереть пьяным. Еще пара слов, и я почувствую себя дезертиром. Говорят, нет покоя тем, кто ушел не исполнив своего долга до конца. Сколько еще надо моей крови, чтобы мироздание позволило уйти?!
- Как будто у него есть воля. Это лишь нить бусин, связанных между собой, и зараза ест их одну за другой, - отхлебнул еще вина и пожал плечами. - Так что если ты не можешь убежать, спрашивай себя о причинах. Что ты забыл там? Любимую, друга, жизнь, которой у тебя не случилось?
От воспоминаний о лабиринте передернуло. Это была слишком живая эмоция... непривычно живая.
- Нет. Я ушел живым с тонущего корабля. Что может крыса, не положено ворону.
- Так все-таки живым, - смотрит на него с приподнятой бровью. - Я все же не ошибся, подлечив умирающего мальчишку. А мальчишка спас меня, что даже не удивляет. Круг всегда замыкается.
- Мальчишкой меня давно не называли... а круг.. я давно пытался разорвать, слишком все привыкло повторяться в нашей истории. А вместо этого замкнул?
- А как еще это назовешь? - хмыкнув, отсалютовал серо-багровому небу. - Прямой линией движется только пехота в атаку. А ты, похоже, завернул куда-то не туда... Замкнул круг, вмешался в чужую битву, отдал не свои долги. Что ты забыл в Рассветных Садах, скажи? А ведь пришел.
-Это скорее закатная степь... А к чужим долгам привык. Хорошо, я последний, по моим никто платить не будет, так что пусть мой кредитор подавится.
- Раттонам б так же подавиться очередным миром. Жаль, эти сожрут всё и всех, не заметив, какого яда им налили с кровью. Впрочем, ядом они и питаются...
- Раттоны - это зеленая мразь? Кто они?
- Враги. Мелкое зло, которое оказывается стократ поганее и страшнее какого-нибудь великого зла. Те твари, которые погрызли Ожерелье. И чуть не погрызли нас.
- И крысы могут загрызть. Но каких бы я тварей не видел, бессмертные мне не встречались. Что их берет, кроме стали? Огонь?
- Хуже, - хмыкнул - Леворукий - Счастье и голод.
- Счастье... В Золотых .Землях проще найти святого убийцу, чем счастливого человека.
Небо снова потемнело, к нему возвращался красноватый оттенок. Воздух сгущался от влажной духоты, как перед грозой. Но Ринальди смотрел на небо и, как бы ни повторял себе, что верить в приметы глупо, все равно обманешься, глаза блестели, наблюдая за тающим над степью рассветом. Здесь рассвет как радуга.. приходит, когда солнцу заблагорассудится взойти.. оно ведь тут не одно.
- Раттоны нашли легкий способ. Рыба гниет с головы, мир - с человека. Когда начинаются столкновения всех со всеми.. в гуще войн и интриг рождается та дрянь, которую они с наслаждением жрут.
- Они могут двигаться между мирами? - Рокэ сам не заметил, как от усталых размышлений снова перешел в четкое служебное состояние, когда была задача, было знакомство с противником.. расчет, удар... Знакомо. Приятно. Заставляет чувствовать вкус к жизни, будто в каше наконец-то попался кусок мяса.
- Тот, кто создавал эту вселенную, проделал поистине ювелирную работу. Представь жемчужное ожерелье. Бусины нанизаны на нить, похожи друг на друга, и когда гниль проедает одну, начинает портиться соседняя.
Степь совсем порыжела, ветер гнал к горизонту косматые травяные волны.
- Когда надо, и войску можно дать команду рассеяться в лесу... А если порвать нить?
Ринальди допил вино и грустно рассмеялся.
- Представил, как ты обучаешь жемчуг правилам построения. Еще бы на марш отправил. Что ж их, силой расшвыривать? Сил у нас немного... а если сдернуть бусины с нити... кто знает, как это отразится на мирах, рожденных вместе? Не развалятся ли они быстрее.. я знал людей, которые предпочли бы умирать, чем остаться с такой свободой, без дома, страны и близких, - Леворукий хмуро покачал головой, рассматривая мягкие комья земли под ногами. Рокэ только сейчас понял, что ему показалось таким неправильным. Здесь не было насекомых. Муравьи не торопились к гнилому пню, их не пугал толстый зеленый жук, деловито грызущий стебель колоса, не выглядывал из земли червяк.
- Никогда не сравнивал мир с человеком... но даже если так, видеть, как твой дом горит и не иметь сил дотянуться до воды, еще поганее!
- Уже горит, Алва... И ты не знаешь, чем возьмешься тушить... а если там - масло?
Рокэ снял с пальца фамильный перстень и задумчиво вертел его в руках. Металл казался теплым. Птица все так же упрямо летела вперед, несмотря на тяжелые металлические перья.
- У тебя есть шанс из тысячи, если попробуешь, и ни одного, если опустишь руки. Скажешь, я был слишком удачлив и привык, что если останется один шанс, он обязательно станет моим?
- Шанс... - Ринальди решительно поднялся с земли, сдернул с пальца свое кольцо и сильно сжал его в кулаке. Рокэ не поверил бы, что такое возможно, но в руке у собеседника засветился осколком звезды треснувший камень, - Опробовать, говоришь? - Взгляд насмешливый, отблески зелени и золота. Интерес.. что еще? Не понять. А голос прежний. Спокойный и даже усталый. - Давай.. проверим хоть на нас и этом каменном клочке. Когда-то там, за горой была наша крепость. Раттоны кишат... Край мира.. не жалко. Выдерну нить отсюда.
Рокэ понимал, что в этом деле не помощник, но встал рядом, готовый выполнять распоряжения. Не везет ему с командованием... начал с Арамоны, докатился до...
- По крайней мере, если ошибемся кроме нас никто не пострадает... я и так уже провалился.
Ринальди кивнул, уже закрывая глаза и сосредоточившись на предстоящем деле. Лучи света расходились, растекались по небу, как пятно шадди по скатерти, змеились между камней, уползали в траву, окутывали обе человеческие фигуры и вскоре плотным желтоватым одеялом укутали все вокруг. Вдали послышался нарастающий гул, но сквозь светящиеся нити плесенью проступила зелень. Та самая зеленая хмарь. За спиной Леворукого прямо из воздуха появилась тварь, безглазая, зубастая, с толстыми когтистыми лапами и змеиным хвостом. Рокэ привычно схватился за оружие. Не хватало только, чтобы сейчас напали... не способен на большее - защищай. Умирать, заслоняя собой, в роду Алва становится традицией? Одна тварь уже пробовала рапиру на вкус. Попробуем еще раз. Ринальди продолжает сжимать кулак до хруста. Не так просто выдернуть из мира его магическую часть... магия уходит неохотно, но тянется, как растение с длинным, неуступчивым корнем. Где-то на краю сознания вспышками чувствуется чужая злость, борьба, но это круги на воде.. отблески... а вот и врата. Надо успеть, пока открыты. Это единственный путь, еще немного - и здесь больше не будет магии, того, по чему можно провести дорогу.
Алва дразнил тварь злыми короткими выпадами, заставляя вертеться неуклюже и пытаться задеть противника лапой. Привыкли морочить головы, разжирели на Окделлах... Думал, что все равно, а теперь страшно Даже это позабытое чувство приятно щекочет нервы. Ты жив. Ты хочешь жить. Выжить. Вытащить. Победить. Поддержать. Так мальчишка подбирает меч упавшего сюзерена и встает один против всех.
Ринальди оглянулся. Бой был красивым, хоть и неравным. Чудовище начало привыкать к противнику и подыскивать тактику. Впрочем, легкий и стремительный, он без устали стремился добраться до непокрытой чешуей, зеленовато-серой склизкой шеи. Врата ждать не будут - стоило большого труда поймать его за плечо, выдернуть из под лапы и столкнуть вперед, навстречу вспыхнувшему зареву, туда, где нити древней магии сиротливо съеживаются в клубок вокруг разорванного пространства.
Прошло немало времени, прежде, чем Рокэ осознал, что лежит на траве. Ты думал, что провалился? Нет... это была разминка перед полетом. Казалось, что его протащили под водой от Марикьяры до Хёксберга, не давая вынырнуть. Дыхание возвращалось с трудом.
- Что это? Не вышло? - голова перестала кружиться, тело привыкло к тому, что больше лететь некуда, и позволило сесть. К счастью, фляга не потеряла хозяина и при повторном путешествии между мирами. Ринальди стоял на одном колене, ловя ртом свежий, пахнущий морем воздух. Смеяться и кашлять одновременно - не самое приятное занятие, не прекратить ни того, ни другого.
- Вышло. Вылетела горошина из стручка, - он наконец начал дышать ровно - Только червяк в ней остался. - Ринальди без спроса схватил фляжку и сделал большой глоток вина - Дураки мы с тобой. Разбросаем бусины, а дальше? Скверна уже там. Те миры, до которых добралась, сожрет. Бабушкины заговоры тут не помогут. А каждого не научишь противостоять раттонам. Это веками проповедовать надо... язык сотрешь, а не услышат. Люди верят в дурному с большей охотой. Да и магию просто так бросать не дело.
- Получается, все равно что врагу ружейный склад завещать. Но как менять? Чтобы раттоны подавились и передохли... Если бы у каждого появилось что-то, способное убить хотя бы одного раттона. Пусть не все воспользуются, не все поймут. Людей же много.
Шелест ветра, большие длиннопалые тени листьев, шум волн где-то внизу - вероятно там, впереди, обрывистый берег — совсем как дома. И жарко. Куда более приятное место, чем сгинувшая пустынная степь. Ринальди расстегнул ворот рубашки и отмахнулся.
- Людей-то много. Ломаются и поддаются ярости тоже многие. А как сделать всех счастливыми - хорошая идея для философской брехни на два трактата. Мне и себя-то не удалось.
Рокэ сорвал травинку, прикусил сочный стебель и сморщился от горечи.
- Счастливыми... не знаю. Не пробовал. Но пока есть цель, считай, что в угол не загнали...
Ринальди приподнял бровь, окинув старого знакомого с ног до головы скептическим взглядом.
- Достойная у нас цель, ничего не скажешь. И как все цели "для общего блага", невыполнимая. Что бы мы ни придумали, я могу лишь рассыпать ожерелье. Ломать не строить... а то, чему суждено умереть, по крайней мере умрет в одиночестве.
Сердце неприятно царапнула мысль - и Кэртиана, которая отчего-то так дорога.
- У нас есть магия. Но с ней как с оружием. Ты берешь его для защиты миров, а потом оно попадает в руки того, кто их разрушает. Просчет создателя? Если бы была возможность, поступить с ней как с деньгами на обмундирование. Мы когда-то придумали особый вексель, чтобы деньги не крали. Сумма огромная, но потратить ее можно лишь на то, что указано в бумаге.
- И как же мне вручить клинки только тем, кто не пожелает вспарывать ими животы соседей?
- Мы не знаем, кому и через сколько лет захочется проверить содержимое соседской утробы, поэтому магия должна использоваться один раз, по определенному назначению, и затем безвозвратно рассеиваться. Потратил и забыл. А то начнется охота за магическими кольцами, жезлами, камнями, хорошо если магических подштанников не изобретут.
Ринальди отшвырнул носком сапога камень, и на открывшейся проплешине суматошно заметались, пытаясь закопаться в землю черные букашки. Их мир уже начал становиться вверх тормашками.
- Один раз? - он хмыкнул, а потом бросил, резко и зло. - Хорошо! Кому бы ты сейчас доверился? Я говорю о том, что раттонов можно изничтожить, только изменив самих людей. Так вот, герцог Алва, соберано Кэналлоа и первый маршал Талига, кому вы позволите вмешаться в вашу жизнь?!
Рокэ закрыл глаза, подставляя лицо солнцу. Сейчас так отчетливо ощущалось, что там, за левым плечом Алвасете, по склону рассыпались деревья с огромными ярко-рыжими цветами, белой каймой и красными прожилками. Нагретые камни, теплое зеленоватое море, мыс, показывающий заливу песчаный язык и толпа мальчишек, несущихся по скалистой тропинке вниз.
- Тому, кому до нее нет дела. И до меня. Кто просто любит придумывать ерунду. Да и нет у меня жизни, в которую можно вмешаться.
Ринальди тяжело вздохнул, наткнулся взглядом на лопух и по-детски запустил в собеседника комом сорванных репьев. Алва дернулся, открыл глаза, но совсем увернуться не успел, две штуки прицепились к колету.
- Сколько строк из Дидериха в твоем репертуаре! Не надоело причислять себя к мертвецам?
- Не люблю Трагедии, - отозвался он, ощутив, что едва не отослал колючки ответным залпом. Какое мальчишество, — но если мы не ответим на вопрос о магии, придется писать эпитафии. У меня был порученец, Жиль Понси, очень любил поэзию. Своеобразную, правда. Но могу поспорить, ему бы понравилась идея о реквиеме по целому миру.
Сменился ночью светлый день
На месте древа мира пень
Остался засыхать и гнить
И что-нибудь там еще прибавить в конце, о том, что и как мы будем за его упокой пить.
Ринальди не слушал сердитое ворчание собеседника. Он наблюдал за тем. как довольно большая сизоватая птица засовывает голову под крыло и чистит перья, так рьяно, что белые пушинки сыпятся вниз. Перья. Маленькие, легкие, прицепятся незаметно и так же незаметно пропадут. Почему нет? Он осторожно провел пальцами в воздухе, скрутил тонкую ниточку, потом разорвал ее пополам, чуть разлохматил и она превратилась в перышко.
Рокэ отвлекся от сочинительства и внимательно наблюдал за тем как светящееся перо, подхваченное ветром опускается ему на плечо. На мгновение он очень ярко увидел незнакомого человека. Капитан, наверное, командир отряда, который стоял с ружьями на изготовку. Поодаль двигалась разношерстная толпа: мужчины, женщины, мальчишки. Толпа упрямо шагала по улице, но оружия видно не было.
- Не стрелять! - раздалось в прохладном утреннем воздухе, отражаясь от домов жутковатым эхом. Вокруг капитана бегал тощий человечек в серой форме, буквально из кожи вон выпрыгивая и повизгивая, как голодная псина.
- Но их высочество.. но приказ.. но вы не смеете... я буду жаловаться.. трибунал.. вы заплатите!
Кто-то из людей занервничал, стал взводить курок, но еще более громкий крик и привычный, командный тон отрезвил.
- Не стрелять! - неслось по согретому рассветом городу, в котором через неделю не случится положенного восстания.
Алва тряхнул головой, отгоняя видение.
- Что это?
- То, о чем ты говорил. Одноразовая магия. Кусочек изначального волшебства. Ты хотел, чтобы какого-то восстания не было. Ты изменил жизнь человека, от поступка которого зависела эта вероятность. Так будет лучше. Каждый сможет воспользоваться своим правом. Изначальная магия не содержит зла, она просто отразит одно из подходящих желаний человека и исполнит его, подарив другому перемены к лучшему. А потративший свое перо увидит сон о том, с кем не знаком, но чья судьба теперь пойдет иначе.
— Я думал о прошлом.
— И совсем о другом мире. Но это неважно. Магия пронизывающая миры одна. Никто не знает, в каком из них будет жить тот, кто получит нашу дорогу. Ты ведь сказал - те, кому нет дела. Верно, это самый бескорыстный способ. Если позволить людям размышлять над подарком, они это извратят.
- Да. Это долго? Распотрошить мировую подушку?
- Ломать не строить. Никогда еще не пускал по ветру столько магии, - немного нервно рассмеялся Ринальди.
- У меня будет просьба. Даже две.
- М? - на лбу Леворукого пролегли морщинки, он слишком явно представил пафосный монолог в стиле "оставь меня, не жилец я".
— Не хочу возвращаться. Пусть там все будет. Но.. я не хочу входить второй раз в реку искать прошлогодней воды. И выброси мое перо. Куда-нибудь в междумирье.
Ринальди хотел было выругаться, но, столкнувшись с жестким взглядом, почувствовал, как его захватило пронзительной грустью. В этот момент он едва не уцепился за потерянные давным-давно воспоминания о доме. Мальчишка не знал, от чего отказывается. Мальчишка не знал, каково это - быть Одиноким. Но, пожалуй, он имел право сказать, что умирал. И оживать ему вправду лучше заново.
- Как скажешь.
Впереди были все миры ожерелья: тысячи перьев, миллиарды судеб. Неподатливая нить. И выбор пути для себя. Уходя через последние в этом мире врата, Ринальди все-таки оглянулся. Темная фигурка спускалась по скалистой тропинке. Бегом. К морю. Плащ и колет остались валяться под деревом. Мальчишке больше не перед кем было держать маску. Ринальди улыбнулся и случайно смахнул со спины последнее перышко.
***
Маленькая светловолосая девочка играла у ручья. Отец ее вставал рано, и она часто начинала свой день еще затемно. Выточенный из дерева кораблик качался на волнах и пытался зарыться носом в песок, а она упрямо пыталась отправить его в более дальнее плавание, хотя бы до соседнего берега ручья. К настоящему морю ее одну пока не пускали. Она так увлеклась, что не заметила, как на выбившуюся из-под платка прядку прицепилось перышко. Когда кораблик все-таки отчалил от берега и, покачиваясь, поплыл вперед, девчушка, восторженно подпрыгивая, бежала следом, но вдруг остановилась и замерла. Дом ее стоял практически на берегу, и было хорошо видно, как солнце встает из-за моря. Далеко впереди, почти у самого горизонта, плыл корабль и в солнечных лучах его паруса казались ярко-алыми. Но это уже совсем другая история про совсем другого человека.