Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
.jpg)
среда, 31 января 2018
вторник, 30 января 2018
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
В свежем номере Русского Репортера есть статья "Доктор Джекил и Мистер Хайп". Статья о троллях, которые понаписали гадостей в инстаграмме умершей девушки. На вопрос журналиста " зачем?" было два самых распространенных ответа
- черный юмор вот и все. А чё такого?
- мне по приколу оставить комментарий, потом целый день смотреть что ответили, игра такая. Двое так распалились, хотели найти меня и в морду дать, представляете?
Им 18 или немного за 20 и общий настрой таков - в жизни мораль одна, в сети - другая. В жизни - мухи не ударит, но если дело дошло до клавиатуры... Сделай такое. чтобы о тебе заговорили - не беда нашего века, просто в сети это стало делать легко. Не надо идти на улицу, бояться что тебя засекут пока ты пишешь на фасаде дома. Написал - и тебя обсуждают. Тебя ненавидят. Тебя поддерживают. Тебя заметили!
Есть старая русская пословица " помер Максим, да и хрен с ним", в пустом разговоре с парой приятелей чего только не скажешь. Теперь это можно сказать на весь мир. Ценность мнения в сети падает, а верят ему больше.
Да кто угодно, может сказать что угодно. В отличие от слов, то что написали ты можешь перечитать сорок раз и все сорок раз покраснеть от злости. Напечатано - значит правда, значит экспертное мнение, значит "глас народа". Оно где-то внутри осталось, особенно у тех, кто застал досетевую эпоху, когда единственное поле для троллей была рубрика "Доколе?!" в газетах. А потом думаешь. ..вот подписано " Вася Пупкин", а если бы это же хамство, Вася Пупкин пьяным голосом прооорал мне вслед из очереди за водкой, я бы так же переживал об этом? Вряд ли.. мнение алкоголика Пупкина мне не интересно. А вот анонимный интернет-тролль Пупкин может оказаться умнее меня ,богаче меня ,красивее и экспертнее меня.
Хорошие ученики школы имени Герострата орут громко. У них одна цель - привлечь внимание. Им одиноко. А оказывать влияние на людей бывает гораздо проще, чем заводить друзей. Карнеги писал свою книгу до появления вконтакте и инстаграм.
- черный юмор вот и все. А чё такого?
- мне по приколу оставить комментарий, потом целый день смотреть что ответили, игра такая. Двое так распалились, хотели найти меня и в морду дать, представляете?
Им 18 или немного за 20 и общий настрой таков - в жизни мораль одна, в сети - другая. В жизни - мухи не ударит, но если дело дошло до клавиатуры... Сделай такое. чтобы о тебе заговорили - не беда нашего века, просто в сети это стало делать легко. Не надо идти на улицу, бояться что тебя засекут пока ты пишешь на фасаде дома. Написал - и тебя обсуждают. Тебя ненавидят. Тебя поддерживают. Тебя заметили!
Есть старая русская пословица " помер Максим, да и хрен с ним", в пустом разговоре с парой приятелей чего только не скажешь. Теперь это можно сказать на весь мир. Ценность мнения в сети падает, а верят ему больше.
Да кто угодно, может сказать что угодно. В отличие от слов, то что написали ты можешь перечитать сорок раз и все сорок раз покраснеть от злости. Напечатано - значит правда, значит экспертное мнение, значит "глас народа". Оно где-то внутри осталось, особенно у тех, кто застал досетевую эпоху, когда единственное поле для троллей была рубрика "Доколе?!" в газетах. А потом думаешь. ..вот подписано " Вася Пупкин", а если бы это же хамство, Вася Пупкин пьяным голосом прооорал мне вслед из очереди за водкой, я бы так же переживал об этом? Вряд ли.. мнение алкоголика Пупкина мне не интересно. А вот анонимный интернет-тролль Пупкин может оказаться умнее меня ,богаче меня ,красивее и экспертнее меня.
Хорошие ученики школы имени Герострата орут громко. У них одна цель - привлечь внимание. Им одиноко. А оказывать влияние на людей бывает гораздо проще, чем заводить друзей. Карнеги писал свою книгу до появления вконтакте и инстаграм.
четверг, 14 декабря 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Кто читал начало романа про недалекое будущее, подростков, киборгов и прочее туда же, мы написали вторую главу! Продолжить чтение, или начать читать, тем кто не читал можно здесь lit-era.com/book/maugli-2120-b20811
пятница, 10 ноября 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
В статье 105 УК РФ нет такого подпункта... Это я про убийство. Убийство там из-за национальной вражды, из за органов, с целью разбоя, с изнасилованием и прочим.... Почему там нет подпункта убийство из-за того точ затрахало слышать про этого человека, и разговоры о нем мешают мне нормально работать с другими людьми, я хочу чтобы его никогда больше не было? Это не идеологическая ненависть.. не религиозная... и даже не месть... это УСТАЛОСТЬ?
Но потом все равно ведь буду слушать о том, каким этот человек БЫЛ....
Но потом все равно ведь буду слушать о том, каким этот человек БЫЛ....
пятница, 03 ноября 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
А больше всего если тчо мне будет жаль ФБ...
среда, 11 октября 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Я редко пишу про политику. но некоторые вещи заставляют бегать по потолку. Например отношение политики спорта.
Читаю сегодня утро вот эту статью www.spbdnevnik.ru/news/2017-10-11/tseny-na-otel... Вкратце: во время ЧМ по футболу цены на отели будет выдавать питерским отелям министерство спорта. Вот здесь они говорят о туризме, о том как важно чтобы приехали, чтобы цены не задирали.
А вот почему цена билета в Москву на Сапсан за месяц продаж к последнему дню увеличивается в разы? Это никого не интересует. Вообще. Почему? Потому что приехавший один раз на ЧМ иностранец крут и показать ему дружбу надо. Да и один это раз. А в Москву зачем ездить часто, она ж не резиновая... так получается?
Читаю сегодня утро вот эту статью www.spbdnevnik.ru/news/2017-10-11/tseny-na-otel... Вкратце: во время ЧМ по футболу цены на отели будет выдавать питерским отелям министерство спорта. Вот здесь они говорят о туризме, о том как важно чтобы приехали, чтобы цены не задирали.
А вот почему цена билета в Москву на Сапсан за месяц продаж к последнему дню увеличивается в разы? Это никого не интересует. Вообще. Почему? Потому что приехавший один раз на ЧМ иностранец крут и показать ему дружбу надо. Да и один это раз. А в Москву зачем ездить часто, она ж не резиновая... так получается?
понедельник, 02 октября 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
пятница, 08 сентября 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Колыбельная для тех, кто остался
Время холодное, если оно бежит
Мимо сквозь взгляды, пальцы, тепло, слова.
Я не увижу смерти, пока жива.
Я жива, пока каждый из вас со мной говорит.
Я не увижу взрывы над Лондоном, зеленые вспышки в сером сумраке. Я не увижу как семьи рвутся с треском, будто кружево. Я не увижу лица холодным огнем сожженные, еще живые, но с мертвыми душами.
"Слушай свое сердце" говорили мне два старых врага, севших впервые за один стол по доброй воле. Слушай свое сердце, Альбус. И тогда я не увижу крови на твоих руках. Не потому, что умерла раньше, потому что ты знаешь теперь в чем ловушка твоей мечты.
Мы были похожи, когда я уходила в холмы, и душа рвалась об оставленных здесь скорбя. Вспомни, тот, кто решает за всех, как ты боялся, что я решу за тебя. Как звучит твоя песня, в которой завороженно не слышат фальши? Счастья всем, пусть никто не уйдет. А я, по вашим телам пойду. Дальше.
Я касаюсь теплой руки, пахнущей порохом. Грохот в ушах, мир разошелся трещиной. Если судьбой вам такая смерть была обещана, то почему сейчас? Больно без вашего взгляда, в котором печной огонь с треском съедает холод и темноту… мы задержавшись на миг, рушимся за черту. Что не убило делает нас сильнее, что убило, силу дает другим. Мерлин, скажи, почему я не родилась фениксом? Если бы слезы мои могли исцелять, разве страшно однажды рассыпаться пеплом? Я не феникс, но может быть, феникс вы?
Я хочу увидеть рассвет над Стамбулом, вдохнуть пряный ветер, соленый, с горечью. Там где крики торговцев и крики птиц сливаются в песню, коснуться рукой горячего белого камня. И зажмурясь, смотреть на солнце, пока скачут перед глазами, на черном фоне рыжие блики. Смотрит визирь устало во тьму грядущего, тонет маленькая жемчужинка в темной кофейной гуще. И на окраине мыслей, боевым барабаном щелкают бусины. Сколько еще до конца осталось бусин?
Время холодное, если оно бежит
Мимо сквозь взгляды, пальцы, тепло, слова.
Я не увижу смерти, пока жива.
Я жива, пока каждый из вас со мной говорит.
Я не увижу взрывы над Лондоном, зеленые вспышки в сером сумраке. Я не увижу как семьи рвутся с треском, будто кружево. Я не увижу лица холодным огнем сожженные, еще живые, но с мертвыми душами.
"Слушай свое сердце" говорили мне два старых врага, севших впервые за один стол по доброй воле. Слушай свое сердце, Альбус. И тогда я не увижу крови на твоих руках. Не потому, что умерла раньше, потому что ты знаешь теперь в чем ловушка твоей мечты.
Мы были похожи, когда я уходила в холмы, и душа рвалась об оставленных здесь скорбя. Вспомни, тот, кто решает за всех, как ты боялся, что я решу за тебя. Как звучит твоя песня, в которой завороженно не слышат фальши? Счастья всем, пусть никто не уйдет. А я, по вашим телам пойду. Дальше.
Я касаюсь теплой руки, пахнущей порохом. Грохот в ушах, мир разошелся трещиной. Если судьбой вам такая смерть была обещана, то почему сейчас? Больно без вашего взгляда, в котором печной огонь с треском съедает холод и темноту… мы задержавшись на миг, рушимся за черту. Что не убило делает нас сильнее, что убило, силу дает другим. Мерлин, скажи, почему я не родилась фениксом? Если бы слезы мои могли исцелять, разве страшно однажды рассыпаться пеплом? Я не феникс, но может быть, феникс вы?
Я хочу увидеть рассвет над Стамбулом, вдохнуть пряный ветер, соленый, с горечью. Там где крики торговцев и крики птиц сливаются в песню, коснуться рукой горячего белого камня. И зажмурясь, смотреть на солнце, пока скачут перед глазами, на черном фоне рыжие блики. Смотрит визирь устало во тьму грядущего, тонет маленькая жемчужинка в темной кофейной гуще. И на окраине мыслей, боевым барабаном щелкают бусины. Сколько еще до конца осталось бусин?
пятница, 07 июля 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Если я не верю в любовь до гроба в реальности, что мне мешает писать фантастику?
Сказки делают людей лучше.
Сказки делают людей лучше.
среда, 28 июня 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Всегда вожу с собой книгу, чтобы в свободное время читать. Последнюю неделю читаю биографию Ленина (Лев Данилкин «Ленин пантократор солнечных пылинок» ). Прихожу сегодня на работу в красном платье. Подмышкой красная книга, на которой еще более красными буквами написано «ЛЕНИН». Сначала народ спрашивает «что, книги под платье подбираешь?», потом читают название. Дальше смеемся вместе.
Книга объемная, таскать тяжело, но мне нравится – с юмором. Передо мной наконец-то раскрывается страшная тайна – кто эти все Бонч-Бруевичи и Ждановы, чьи имена всегда были для меня просто названиями улиц и университетов. Это интересно. В русской истории у меня знания кривые, восполняю. Интересные истории рассказывает автор и без превознесения главного героя книги и без объявления мировым злом.
А я в который раз пытаюсь начать писать рецензии на книги, но не собраться и не начать с чего то. Вот вам было бы интересно про психолухические книги, про научно-популярные в разных областях естественных наук или только про художественные, хоть я их читаю гораздо меньше?
Книга объемная, таскать тяжело, но мне нравится – с юмором. Передо мной наконец-то раскрывается страшная тайна – кто эти все Бонч-Бруевичи и Ждановы, чьи имена всегда были для меня просто названиями улиц и университетов. Это интересно. В русской истории у меня знания кривые, восполняю. Интересные истории рассказывает автор и без превознесения главного героя книги и без объявления мировым злом.
А я в который раз пытаюсь начать писать рецензии на книги, но не собраться и не начать с чего то. Вот вам было бы интересно про психолухические книги, про научно-популярные в разных областях естественных наук или только про художественные, хоть я их читаю гораздо меньше?
вторник, 23 мая 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Спасибы по итогам игры, потому что эмоций много а складывать из в слова тяжело. Так бывает когда персонаж не говорец и не речевик, то бишь, не оратор.
Спасибо Рихарду Вабейде, моему старшему брату и никто меня не убедит что мы не родственники. Ты научил меня не только вскрывать замки и лазить в форточки, ты научил меня смеяться даже когда страшно и больно. Мне никогда не стать таким же как ты, не хватит темперамента, но я постараюсь не посрамить твою науку действуя как я... Мне было очень страшно, что тебя убили, я надеялся спасти тебя из плена если ты в плену. Теперь я точно знаю, что ты в плену и точно знаю куда идти тебя спасать. И приду. Мы придем. Потому что нельзя прост отак взять и спереть самого лучшего барарярца в горах.
Спасибо Марку - мы конечно не все задание выполнили, но цета поймали ловко, взяли языка, повыпотрошили, жаль, конечно , что он выжил. Я чуть было однажды не умер зря и теперь не боюсь отдать свою жизнь если надо.. ну почти не боюсь. Мы раскидали нападавших и падая под лучом твоего парализатора я радовался, что ты уходишь. Значит один из нашей группы точно останется жив.
Спасибо Николаю, мы честно пытались прорываться и узнавать что с вами, выполнять задание дальше и Алекса я охранял... правда потом он охранял меня от последствий синергина и гам-листьев.. но это было чуть чуть, а в остальном я его. А что из этого вышло.. я расскажу. Вот сожгу у вас на могиле какого нибудь цета и расскажу. А лучше двух.
Спасибо Алексу Форлакиалу, за разговор после всех этих гам-листьев, за то, как подбирал меня после гем-капитана и капусты. Мне сказали что важно чтобы вы остались в живых, а в результате это вы меня спасали . И мне перестало быть страшно. Я не успел даже осознать как быстро все произошло, когда вы бросились меня отбивать. Цет прежде чем сдохнуть оторопел, пусть знает.. барраярец с ножом страшная сила. если вы правда усыновите меня, я вас не разочарую. И Ришку мы спасем, потому что нам еще всем вместе цетов бить. Если что я не мутант и кровь у меня не зеленая, а остальное цеты придумали, чтобы меня украсть, им интересно узнать почему я живучий и сделать какую нибудь пакость, чтобы нас таких живучих не было. Но хрен им.
Спасибо полковнику спускал меня с лестницы, ругался, но я могу ненавидеть и смотря снизу вверх. Есть во мне такая наглость, ее во мне Ришка хорошо воспитал. А если вы тронете Ришку хоть пальцем я вас убью. И скальп ваш буду носить на ремне, на память, о том что в доме меня с лестницы спускать хорошо, когда мое задание притворяться лошадником, а вот встретимся мы на узкой улице - вы, я, и две иглогранаты.. ну вы поняли что будет.
Спасибо Марии - жаль что мы так и непоменялись одеждой.. может быть мне удалось бы заполучить лишкнюю минутку пока цеты фигеют, но в юбке неудобно драться и все так ржали как кони когда я это предложил.. Ну а что ттакого то .. если можно умереть за Барраяр, что я, юбку за него надеть не могу?! Вы такая боевая, что я просто не встречал раньше таких и был ошарашен, но мне понравилось. Давайте я на вас женюсь и мы никому не скажем, что я вас младше? Я буду совсем Фор, так что соглашайтесь.
Спасибо Рихарду Вабейде, моему старшему брату и никто меня не убедит что мы не родственники. Ты научил меня не только вскрывать замки и лазить в форточки, ты научил меня смеяться даже когда страшно и больно. Мне никогда не стать таким же как ты, не хватит темперамента, но я постараюсь не посрамить твою науку действуя как я... Мне было очень страшно, что тебя убили, я надеялся спасти тебя из плена если ты в плену. Теперь я точно знаю, что ты в плену и точно знаю куда идти тебя спасать. И приду. Мы придем. Потому что нельзя прост отак взять и спереть самого лучшего барарярца в горах.
Спасибо Марку - мы конечно не все задание выполнили, но цета поймали ловко, взяли языка, повыпотрошили, жаль, конечно , что он выжил. Я чуть было однажды не умер зря и теперь не боюсь отдать свою жизнь если надо.. ну почти не боюсь. Мы раскидали нападавших и падая под лучом твоего парализатора я радовался, что ты уходишь. Значит один из нашей группы точно останется жив.
Спасибо Николаю, мы честно пытались прорываться и узнавать что с вами, выполнять задание дальше и Алекса я охранял... правда потом он охранял меня от последствий синергина и гам-листьев.. но это было чуть чуть, а в остальном я его. А что из этого вышло.. я расскажу. Вот сожгу у вас на могиле какого нибудь цета и расскажу. А лучше двух.
Спасибо Алексу Форлакиалу, за разговор после всех этих гам-листьев, за то, как подбирал меня после гем-капитана и капусты. Мне сказали что важно чтобы вы остались в живых, а в результате это вы меня спасали . И мне перестало быть страшно. Я не успел даже осознать как быстро все произошло, когда вы бросились меня отбивать. Цет прежде чем сдохнуть оторопел, пусть знает.. барраярец с ножом страшная сила. если вы правда усыновите меня, я вас не разочарую. И Ришку мы спасем, потому что нам еще всем вместе цетов бить. Если что я не мутант и кровь у меня не зеленая, а остальное цеты придумали, чтобы меня украсть, им интересно узнать почему я живучий и сделать какую нибудь пакость, чтобы нас таких живучих не было. Но хрен им.
Спасибо полковнику спускал меня с лестницы, ругался, но я могу ненавидеть и смотря снизу вверх. Есть во мне такая наглость, ее во мне Ришка хорошо воспитал. А если вы тронете Ришку хоть пальцем я вас убью. И скальп ваш буду носить на ремне, на память, о том что в доме меня с лестницы спускать хорошо, когда мое задание притворяться лошадником, а вот встретимся мы на узкой улице - вы, я, и две иглогранаты.. ну вы поняли что будет.
Спасибо Марии - жаль что мы так и непоменялись одеждой.. может быть мне удалось бы заполучить лишкнюю минутку пока цеты фигеют, но в юбке неудобно драться и все так ржали как кони когда я это предложил.. Ну а что ттакого то .. если можно умереть за Барраяр, что я, юбку за него надеть не могу?! Вы такая боевая, что я просто не встречал раньше таких и был ошарашен, но мне понравилось. Давайте я на вас женюсь и мы никому не скажем, что я вас младше? Я буду совсем Фор, так что соглашайтесь.
понедельник, 15 мая 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Запись четвертая
Настал час заката -
Маятник качнётся...
А без нас, ребята,
Драка не начнётся.
А без нас, ребята,
Драка не случится.
Надо ж нам когда-то
С жизнью разлучиться...
Что судьба нам, братцы,
К ночи напророчит?
Станет улыбаться,
Или не захочет?...
Графская, 4 - это не просто адрес. Не просто особняк с тяжелыми портьерами, прикрывающими окна, как набрякшие от бессонной ночи веки. Сейчас там хрустят под сапогами стекла, кровь впитывается в завитки паркета, разметаны по углам внутренности диванов и кресел, в блестящих обоях застряли пули, рамы картин разбиты, зеркало в прихожей треснуло. Если закрыть глаза - здесь еще слышно “За Барраяр!” “За императора Серга!”. А если прислушаться сильнее то звон бокалов, смех, крики, но это далеко. Помянули Джеса Форратьера, расстреляли тысячу патронов…
В бою все кажется медленным. То как разлетается от выстрелов торшер, как падает тяжело плюхаясь на пол тело, как скрипит под ударами дверь, как ветер прорываясь в разбитое стекло треплет штору, как летит в тебя иглограната. У меня три автомата - два наших, один трофейный. На баррикаде - Марина, полковник, Хью, лейтенант Формартел, граф Форбаталь, Ивон Форхалас. Доктор Форгрем вкалывает синергин, чтобы я мог стрелять дальше. Есть три автомата, и в каждом хоть раз -перекос патрона. Нагибайте головы, нагибайте, кланяйтесь... пока здесь есть хоть один патрон вы не войдете. Увидел как падает полковник и в уже упавшего летят иглогранаты. Закусил губу. Арман Форбаталь занял место упавшего по правый край баррикады.
Эмоции -потом. Три рожка. По двадцать патронов. Автомат на шее, автомат в руке, автомат под рукой. Заканчиваются патроны - набиваю рожки вытряхиваю из обойм тех, кто уже не встанет, вынимаю из пальцев, переворачиваю тела. Нет времени думать пока есть патроны. Душно, почему же так тяжело дышать, я легко ранен.. легко. Просто кровь капает на пол. Падает сшибленный выстрелом Уилера Хью. Выбил из строя врага, но попался сам. Нас осталось трое. Двое. Оцепеневшее тело еще сжимает автомат. В глазах темнеет. Где то за спиной его величество. Я хочу крикнуть “За Барраяр!” но мешком падаю в угол, к ногам Форбаталя. Вы же простите меня, полковник, что я не выстоял до конца?
Запись пятая
"Голyбая стpела" без сигнальных огней
Разбивает стекло, исчезает в окне,
Твой игpyшечный поезд летит под откос,
Только это yже почемy-то всеpьёз.
Оловянный солдатик на фланге стола,
Ты почти окpyжен, плохи ваши дела.
Пеpевяжет сестpа pассеченнyю бpовь,
Только это yже настоящая кpовь.
Дорогие мои мальчишки… В двадцать лет все в твоих руках. Ты все знаешь. Ты во всем разберешься, дали бы возможность. В двадцать лет… Пьер, ты взял от обоих родителей твердость, но Форратьер - это змея вокруг кубка. А грек- в любой омут мчится с песней. Найди свою дорогу, если кровь тянет в разные стороны, поверь я знаю об этом больше.
Пять часов от школьной скамьи до боя, где ты один против десятка. Здесь не переиграешь. Здесь две оценки жив/ вынесите это. Однажды ты поймешь- лучше терять друзей мертвыми, чем осознать, что предали. Что можно умереть непобежденным. Что гражданская война может убить еще до начала. Может быть, отмывая кровь с рук и с памяти ты станешь больше Форратьер. Эта семья на Барраяре переживет все. Помяни мое слово.
Лейтенант Формартел, зачем отрывать себе голову раньше, чем ее снесут другие? Честь не в том чтобы перечить командиру и рваться в ничто поперед остальных. Может быть вам не страшно потому, что за вашей спиной среди предков хмуро смотрит Дорка Справедливый, на то как его семья убивает друг друга. Он отличал стойкость от упрямства. Отличайте и вы. Кто попал в колесо времени, того протащат за телегой. Кто у нас запрыгнет, кому удастся освободить ногу, кто ляжет на дно придорожной канавы раздавленным...все это завтра. Сегодня помните - у человека можно отнять жизнь, но бояться или нет, решаешь ты сам. Можно унизить, истязать, высмеивать, но пока ты уверен что прав, они проиграли. Даже если ты при этом погибнешь. Все поэтические бредни о взгляде в глаза смерти ложь, у смерти нет глаз. Но глаза есть у тех, кто пришел про нашу душу. Не бойтесь, мальчик мой, мы не будем умирать дважды и пусть они это видят. Я жалею, что вы не мой сын, но горжусь тем недолгим временем, в которое вы были моим помощником.
Запись шестая
Бежит песок. Я слышу этот шорох.
Жизнь истекает им за часом час.
На бочке мы сидим, а в бочке -порох
И все хотят, чтоб бочка взорвалась.
А с нами будь что будет, не впервые,
Оплатят нашей кровью свой кредит.
И в битве будут правила такие,
Что в ней, увы, никто не победит.
Святых и проклятых готовы списки,
В них только снова сменят имена.
Нам показалось будто выход близко,
Но это бесконечная война.
Еще один такой совет и Фортала встанет гордо объявляя, что на следующее заседание выносится вопрос “Вся власть советам”. На меня смотрит из угла Тахир Джаним, у нас одинаковые жесты… видимо он представил как на Цетаганде выбирают императора. Советом гемов.
Я стоял с игольником на двух советах, на третьем с парализатором. И тут он мне пригодился. Мой брат сцепился с Форкосиганом, в которого я выпустил обойму без сожаления. Пусть потом разбираются кто прав кто виноват.
На совет графов можно было прийти как на фарс. Вот император вытаскивает из кучи грязного белья свое и говорит, что честно хотел смыть пятна комаррской кровью. Просчитался. Гришнов живучий как таракан, сколько литров крови в 200 сенаторах? Так вот.. не смыло. Вот галерку придавливает новость о том, кто из Форбарра отец Грегора. Где то между откровениями теряется вопрос о графстве для Форберга. Вот на стол ложится досье принца в котором битая до выкидыша жена, убитая шлюха, брошенный с балкона грек и много слов о том, как страшно быть сумасшедшим. Я сжимаю рукоять игольника и думаю не сошел ли с ума сам. Завтра совет графов будет обсуждать чей сын в пять лет обделался на приеме? Или чья жена спала с соседом?
Когда совет становится женской спальней, где кумушки моют кости и заглядывают с фонариком под одеяла политика умирает. В сухом остатке - тяжелое колесо, которое со скрипом покатилось по дороге, придавливая тех, кто не разбежался в стороны.
Знаете, господа, почему досье МПВ и СБ засекречены? Теперь - знаете. Прикажите Виктору принести серебряные ложки для говна, вы же графы. Расхлебывайте красиво...
Настал час заката -
Маятник качнётся...
А без нас, ребята,
Драка не начнётся.
А без нас, ребята,
Драка не случится.
Надо ж нам когда-то
С жизнью разлучиться...
Что судьба нам, братцы,
К ночи напророчит?
Станет улыбаться,
Или не захочет?...
Графская, 4 - это не просто адрес. Не просто особняк с тяжелыми портьерами, прикрывающими окна, как набрякшие от бессонной ночи веки. Сейчас там хрустят под сапогами стекла, кровь впитывается в завитки паркета, разметаны по углам внутренности диванов и кресел, в блестящих обоях застряли пули, рамы картин разбиты, зеркало в прихожей треснуло. Если закрыть глаза - здесь еще слышно “За Барраяр!” “За императора Серга!”. А если прислушаться сильнее то звон бокалов, смех, крики, но это далеко. Помянули Джеса Форратьера, расстреляли тысячу патронов…
В бою все кажется медленным. То как разлетается от выстрелов торшер, как падает тяжело плюхаясь на пол тело, как скрипит под ударами дверь, как ветер прорываясь в разбитое стекло треплет штору, как летит в тебя иглограната. У меня три автомата - два наших, один трофейный. На баррикаде - Марина, полковник, Хью, лейтенант Формартел, граф Форбаталь, Ивон Форхалас. Доктор Форгрем вкалывает синергин, чтобы я мог стрелять дальше. Есть три автомата, и в каждом хоть раз -перекос патрона. Нагибайте головы, нагибайте, кланяйтесь... пока здесь есть хоть один патрон вы не войдете. Увидел как падает полковник и в уже упавшего летят иглогранаты. Закусил губу. Арман Форбаталь занял место упавшего по правый край баррикады.
Эмоции -потом. Три рожка. По двадцать патронов. Автомат на шее, автомат в руке, автомат под рукой. Заканчиваются патроны - набиваю рожки вытряхиваю из обойм тех, кто уже не встанет, вынимаю из пальцев, переворачиваю тела. Нет времени думать пока есть патроны. Душно, почему же так тяжело дышать, я легко ранен.. легко. Просто кровь капает на пол. Падает сшибленный выстрелом Уилера Хью. Выбил из строя врага, но попался сам. Нас осталось трое. Двое. Оцепеневшее тело еще сжимает автомат. В глазах темнеет. Где то за спиной его величество. Я хочу крикнуть “За Барраяр!” но мешком падаю в угол, к ногам Форбаталя. Вы же простите меня, полковник, что я не выстоял до конца?
Запись пятая
"Голyбая стpела" без сигнальных огней
Разбивает стекло, исчезает в окне,
Твой игpyшечный поезд летит под откос,
Только это yже почемy-то всеpьёз.
Оловянный солдатик на фланге стола,
Ты почти окpyжен, плохи ваши дела.
Пеpевяжет сестpа pассеченнyю бpовь,
Только это yже настоящая кpовь.
Дорогие мои мальчишки… В двадцать лет все в твоих руках. Ты все знаешь. Ты во всем разберешься, дали бы возможность. В двадцать лет… Пьер, ты взял от обоих родителей твердость, но Форратьер - это змея вокруг кубка. А грек- в любой омут мчится с песней. Найди свою дорогу, если кровь тянет в разные стороны, поверь я знаю об этом больше.
Пять часов от школьной скамьи до боя, где ты один против десятка. Здесь не переиграешь. Здесь две оценки жив/ вынесите это. Однажды ты поймешь- лучше терять друзей мертвыми, чем осознать, что предали. Что можно умереть непобежденным. Что гражданская война может убить еще до начала. Может быть, отмывая кровь с рук и с памяти ты станешь больше Форратьер. Эта семья на Барраяре переживет все. Помяни мое слово.
Лейтенант Формартел, зачем отрывать себе голову раньше, чем ее снесут другие? Честь не в том чтобы перечить командиру и рваться в ничто поперед остальных. Может быть вам не страшно потому, что за вашей спиной среди предков хмуро смотрит Дорка Справедливый, на то как его семья убивает друг друга. Он отличал стойкость от упрямства. Отличайте и вы. Кто попал в колесо времени, того протащат за телегой. Кто у нас запрыгнет, кому удастся освободить ногу, кто ляжет на дно придорожной канавы раздавленным...все это завтра. Сегодня помните - у человека можно отнять жизнь, но бояться или нет, решаешь ты сам. Можно унизить, истязать, высмеивать, но пока ты уверен что прав, они проиграли. Даже если ты при этом погибнешь. Все поэтические бредни о взгляде в глаза смерти ложь, у смерти нет глаз. Но глаза есть у тех, кто пришел про нашу душу. Не бойтесь, мальчик мой, мы не будем умирать дважды и пусть они это видят. Я жалею, что вы не мой сын, но горжусь тем недолгим временем, в которое вы были моим помощником.
Запись шестая
Бежит песок. Я слышу этот шорох.
Жизнь истекает им за часом час.
На бочке мы сидим, а в бочке -порох
И все хотят, чтоб бочка взорвалась.
А с нами будь что будет, не впервые,
Оплатят нашей кровью свой кредит.
И в битве будут правила такие,
Что в ней, увы, никто не победит.
Святых и проклятых готовы списки,
В них только снова сменят имена.
Нам показалось будто выход близко,
Но это бесконечная война.
Еще один такой совет и Фортала встанет гордо объявляя, что на следующее заседание выносится вопрос “Вся власть советам”. На меня смотрит из угла Тахир Джаним, у нас одинаковые жесты… видимо он представил как на Цетаганде выбирают императора. Советом гемов.
Я стоял с игольником на двух советах, на третьем с парализатором. И тут он мне пригодился. Мой брат сцепился с Форкосиганом, в которого я выпустил обойму без сожаления. Пусть потом разбираются кто прав кто виноват.
На совет графов можно было прийти как на фарс. Вот император вытаскивает из кучи грязного белья свое и говорит, что честно хотел смыть пятна комаррской кровью. Просчитался. Гришнов живучий как таракан, сколько литров крови в 200 сенаторах? Так вот.. не смыло. Вот галерку придавливает новость о том, кто из Форбарра отец Грегора. Где то между откровениями теряется вопрос о графстве для Форберга. Вот на стол ложится досье принца в котором битая до выкидыша жена, убитая шлюха, брошенный с балкона грек и много слов о том, как страшно быть сумасшедшим. Я сжимаю рукоять игольника и думаю не сошел ли с ума сам. Завтра совет графов будет обсуждать чей сын в пять лет обделался на приеме? Или чья жена спала с соседом?
Когда совет становится женской спальней, где кумушки моют кости и заглядывают с фонариком под одеяла политика умирает. В сухом остатке - тяжелое колесо, которое со скрипом покатилось по дороге, придавливая тех, кто не разбежался в стороны.
Знаете, господа, почему досье МПВ и СБ засекречены? Теперь - знаете. Прикажите Виктору принести серебряные ложки для говна, вы же графы. Расхлебывайте красиво...
четверг, 11 мая 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Запись первая
Да, вот так они спят. И во сне кулаки их разжаты,
на минуту забыли они, что на этой земле
есть враги и война, есть бои и солдаты...
И винтовки забыли на миг о своем ремесле.
За окном солнце теряется в сосновых ветвях. Тихо. Холодно. Весна подмерзает с краев, и края луж стягиваются льдом, как старые раны. Суд затягивается, а когда ты подвешен за ниточку к потолку, остается дергаться и жужжать. Так вот, жужжу. Дни до суда - игра в “замри”. У меня давно не было столько часов отдыха подряд. Полковник поправляется и от болезни и после операции. Прихожу к нему поговорить, и кажется, будто мы пережили трудное задержание террористов, а не восстание. И когда он поправится, снова вольемся в круговерть службы. У меня не было другого отца кроме вас. У меня не было другого учителя кроме вас. И чем бы не закончился суд, он закончится для нас одинаково. В мире, где все шатается, где императоров выбирают по два за день, мы стоим на краю и смотрим в пропасть. Еще не выбрали кто именно толкнет нас в спину. Но то, что в спину точно. Смотреть нам в глаза им не хватит смелости. Мы об этом молчим. А говорим о том, как пахнет дымом и свежими листьями и новой книге эскобарского писателя Переса-Реверте. Я пойду за вами. Жить так жить. Умирать, так умирать. И снег опять засыпает дорожку перед госпиталем. Как вы думаете, он будет завтра? Тогда на ней останутся наши следы. А в целом, глупости все это. Вам принести кофе, полковник? Традиции нельзя нарушать.
Запись вторая
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что мне темно с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной ищу ответа,
Не потому, что от Неё светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Здесь все еще пахнет смертью. Мутно-красный, как старая кровь свет лампы. Будьте моей, Элен. Я зову эти камни в свидетели. Они видели больше чем наши деды и прадеды. Им все равно кому вы давали до этого клятву. Будьте моей. Здесь, прежде чем осматривать тело, я впервые взял вас за руку. Хорошо, что его унесли… нам ни к чему такое напоминание о будущем. Будьте моей. Я держу вас над пропастью, не бойтесь если случится падать, падайте на меня. Это не страшно, когда губы касаются губ и мягкие кудри щекочут щеку. Отблеск алой лампы в глазах. Да или нет? Вы еще медлите, а руки уже ответили. Старые стены обиженно шуршат, умирать здесь уже умирали, но любить? Разве за этим построен бункер? Здесь каменный мешок полный застарелого цетского страха. Разгоним его- нам нечего бояться. Чувствую как тени стыдливо втягиваются обратно в углы. Я люблю тебя. Это сильное заклинание.
Запись третья
Идут лихие времена,
Через судьбу прошла война,
И нам сегодня грош цена,
И выжить сложно.
Но что за дело Стороне,
Когда стоишь спина к спине –
И кто сказал, но кто сказал,
Что невозможно?!
Перед глазами мутно дергается потолок. В бок уперлось дуло парализатора, оно подергивается. У кого дрожат руки? Мои стянуты ремнем. Сигналы телу от мозга доходят с опозданием, кажется будто я вижу как электрическая искра протискивается по синапсу, замирая на поворотах. Форпатрил, догадался не открывая глаз, столько эмоций нет больше ни у кого в СБ. Полковник ранен. В душном воздухе камеры запах сапог, крови, горячего металла, вина. Как написал бы Джес Форратьер - хороший маринад для жесткого мяса. Полковник сжимает мне руку и шепчет - “ты- барраярец”. Это звучит как награда. Это звучит как приказ. Ты - барраярец, Юлиан, тебе могут связать руки, но не могут связать душу. И плевать на половину гемской крови - она только делает тебя более живучим. Врач - графиня комаррианка. Вот так сначала ты террористов ловишь, а потом они тебя лечат. Они решили оказать помощь полковнику, хорошо. Значит бунт откладывается. А то я уже примеривался как взять в захват Форпатрила и требовать врача, придушивая его ремнем.
Мы улыбаемся. Мы поем старые песни времен цетагандийской. Мы не сломлены. Его высочество вывезен из столицы хорошим парнем Кеннетом Форбергом.
Мальчишек жаль, пять часов назад ты стал лейтенантом, чтобы первая в твоей жизни война оказалась гражданской.
Рыжие кудри в углу, ярким пятном в этом мутном воздухе. Эмиль то, что здесь делает? Или все, кто на последнем совете, голосовал против Форталы, теперь преступники? Уже не подходит, не спрашивает как я. И больно. Не заставляй меня выбирать между тобой и Барраяром, говорил я... А что выбирал ты, Эмиль? И что выбрал?
Прошу Форпатрила принести бумагу и ручку. Пишу в углу камеры письмо Элен, руки связаны и строки сползают вниз. Буквы как птица напрыгала, ужасно. Но разборчиво. “Прошу прощения за почерк, у меня связаны руки… сердце разрывается раньше выстрела, от мысли, что больше вас не увижу.. прощайте”. Я не буду читать письмо, говорит Форпатрил и кладет его в карман. Не потеряй осколок моего сердца, мальчик. А вот генкарту, изъятую при обыске, можешь и потерять…
Сижу рядом с полковником, он дышит ровно, пришел в сознание. Не думал, что скажу спасибо комаррской террористке.
“ Но нам звать беду не с руки, выпейте за нас мужики…” Песня то обрывается, то начинается снова из разных углов камеры. Почему, мне, связанному, кажется, что мы победили? И совсем не страшно умереть, только горько немного, как после чашки черного кофе. Почему, полковник? Вы тоже это чувствуете?
читать дальше
Да, вот так они спят. И во сне кулаки их разжаты,
на минуту забыли они, что на этой земле
есть враги и война, есть бои и солдаты...
И винтовки забыли на миг о своем ремесле.
За окном солнце теряется в сосновых ветвях. Тихо. Холодно. Весна подмерзает с краев, и края луж стягиваются льдом, как старые раны. Суд затягивается, а когда ты подвешен за ниточку к потолку, остается дергаться и жужжать. Так вот, жужжу. Дни до суда - игра в “замри”. У меня давно не было столько часов отдыха подряд. Полковник поправляется и от болезни и после операции. Прихожу к нему поговорить, и кажется, будто мы пережили трудное задержание террористов, а не восстание. И когда он поправится, снова вольемся в круговерть службы. У меня не было другого отца кроме вас. У меня не было другого учителя кроме вас. И чем бы не закончился суд, он закончится для нас одинаково. В мире, где все шатается, где императоров выбирают по два за день, мы стоим на краю и смотрим в пропасть. Еще не выбрали кто именно толкнет нас в спину. Но то, что в спину точно. Смотреть нам в глаза им не хватит смелости. Мы об этом молчим. А говорим о том, как пахнет дымом и свежими листьями и новой книге эскобарского писателя Переса-Реверте. Я пойду за вами. Жить так жить. Умирать, так умирать. И снег опять засыпает дорожку перед госпиталем. Как вы думаете, он будет завтра? Тогда на ней останутся наши следы. А в целом, глупости все это. Вам принести кофе, полковник? Традиции нельзя нарушать.
Запись вторая
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что мне темно с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной ищу ответа,
Не потому, что от Неё светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Здесь все еще пахнет смертью. Мутно-красный, как старая кровь свет лампы. Будьте моей, Элен. Я зову эти камни в свидетели. Они видели больше чем наши деды и прадеды. Им все равно кому вы давали до этого клятву. Будьте моей. Здесь, прежде чем осматривать тело, я впервые взял вас за руку. Хорошо, что его унесли… нам ни к чему такое напоминание о будущем. Будьте моей. Я держу вас над пропастью, не бойтесь если случится падать, падайте на меня. Это не страшно, когда губы касаются губ и мягкие кудри щекочут щеку. Отблеск алой лампы в глазах. Да или нет? Вы еще медлите, а руки уже ответили. Старые стены обиженно шуршат, умирать здесь уже умирали, но любить? Разве за этим построен бункер? Здесь каменный мешок полный застарелого цетского страха. Разгоним его- нам нечего бояться. Чувствую как тени стыдливо втягиваются обратно в углы. Я люблю тебя. Это сильное заклинание.
Запись третья
Идут лихие времена,
Через судьбу прошла война,
И нам сегодня грош цена,
И выжить сложно.
Но что за дело Стороне,
Когда стоишь спина к спине –
И кто сказал, но кто сказал,
Что невозможно?!
Перед глазами мутно дергается потолок. В бок уперлось дуло парализатора, оно подергивается. У кого дрожат руки? Мои стянуты ремнем. Сигналы телу от мозга доходят с опозданием, кажется будто я вижу как электрическая искра протискивается по синапсу, замирая на поворотах. Форпатрил, догадался не открывая глаз, столько эмоций нет больше ни у кого в СБ. Полковник ранен. В душном воздухе камеры запах сапог, крови, горячего металла, вина. Как написал бы Джес Форратьер - хороший маринад для жесткого мяса. Полковник сжимает мне руку и шепчет - “ты- барраярец”. Это звучит как награда. Это звучит как приказ. Ты - барраярец, Юлиан, тебе могут связать руки, но не могут связать душу. И плевать на половину гемской крови - она только делает тебя более живучим. Врач - графиня комаррианка. Вот так сначала ты террористов ловишь, а потом они тебя лечат. Они решили оказать помощь полковнику, хорошо. Значит бунт откладывается. А то я уже примеривался как взять в захват Форпатрила и требовать врача, придушивая его ремнем.
Мы улыбаемся. Мы поем старые песни времен цетагандийской. Мы не сломлены. Его высочество вывезен из столицы хорошим парнем Кеннетом Форбергом.
Мальчишек жаль, пять часов назад ты стал лейтенантом, чтобы первая в твоей жизни война оказалась гражданской.
Рыжие кудри в углу, ярким пятном в этом мутном воздухе. Эмиль то, что здесь делает? Или все, кто на последнем совете, голосовал против Форталы, теперь преступники? Уже не подходит, не спрашивает как я. И больно. Не заставляй меня выбирать между тобой и Барраяром, говорил я... А что выбирал ты, Эмиль? И что выбрал?
Прошу Форпатрила принести бумагу и ручку. Пишу в углу камеры письмо Элен, руки связаны и строки сползают вниз. Буквы как птица напрыгала, ужасно. Но разборчиво. “Прошу прощения за почерк, у меня связаны руки… сердце разрывается раньше выстрела, от мысли, что больше вас не увижу.. прощайте”. Я не буду читать письмо, говорит Форпатрил и кладет его в карман. Не потеряй осколок моего сердца, мальчик. А вот генкарту, изъятую при обыске, можешь и потерять…
Сижу рядом с полковником, он дышит ровно, пришел в сознание. Не думал, что скажу спасибо комаррской террористке.
“ Но нам звать беду не с руки, выпейте за нас мужики…” Песня то обрывается, то начинается снова из разных углов камеры. Почему, мне, связанному, кажется, что мы победили? И совсем не страшно умереть, только горько немного, как после чашки черного кофе. Почему, полковник? Вы тоже это чувствуете?
читать дальше
понедельник, 17 апреля 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
понедельник, 10 апреля 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Недавно сделал научное открытие и при этом пострадал. Дело было так. прихожу поздно вечером усталый домой и ловлю в коридоре МОЛЬ. Как владелец трех в разной степени шерстяных пальто, старой но шубы и ролевых плащей с теплыми кофтами впадаю в экзистенциальный ужас. Вспоминаю, что месяца два назад купил подвески в шкаф против летучих тварей. Тут же, едва сняв сапоги нашариваю эту упаковку на шкафу и объявляю тотальную войну на уничтожение. Рассовываю по всем шкафам и полкам подвески с красивыми фиолетовыми завитушками, наливаю себе чай и засыпаю.
А просыпаюсь, просто по Кафке- от осознания того, что я - МОЛЬ. Судя по ому, как мне хреново, как весь мой организм стремится из меня наружу и убежать подальше от ужасного запаха, я моль, против которой в недрах завода была разработана эта адская смесь. Я открываю те окна, на которых нет помидор и открыть их можно. я жадно хватаю ртом подкопченый помоечным дымом воздух. Я пью адсорбент и печально кашляю. Потом, бледный, как и положено моли, я надеваю латексные перчатки и начинаю выгребать заботливо засунутые подальше, чтобы не вывалились пластинки антимоли. Через час -нахожу все. Выбрасываю в мусоропровод. Открываю еще и балконную дверь и заворачиваюсь в одеяло как в кокон. Надо мной беспокойно вьется моль. Намекает, что геноцид - ужасное дело, и она вымрет только вместе со мной.
А просыпаюсь, просто по Кафке- от осознания того, что я - МОЛЬ. Судя по ому, как мне хреново, как весь мой организм стремится из меня наружу и убежать подальше от ужасного запаха, я моль, против которой в недрах завода была разработана эта адская смесь. Я открываю те окна, на которых нет помидор и открыть их можно. я жадно хватаю ртом подкопченый помоечным дымом воздух. Я пью адсорбент и печально кашляю. Потом, бледный, как и положено моли, я надеваю латексные перчатки и начинаю выгребать заботливо засунутые подальше, чтобы не вывалились пластинки антимоли. Через час -нахожу все. Выбрасываю в мусоропровод. Открываю еще и балконную дверь и заворачиваюсь в одеяло как в кокон. Надо мной беспокойно вьется моль. Намекает, что геноцид - ужасное дело, и она вымрет только вместе со мной.
среда, 05 апреля 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
И тут мне встретилась замечательная штука, авторства Маршака, и судя по картинке, наверное Кукрыниксов. Да до этого еще далеко, но когда пишешь про войну, каждый раз напоминаешь себе про победу, иначе получается очень тоскливо.
среда, 29 марта 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Давно хотел написать почему совесть - это хорошо, а стыд это плохо. Просто словарные определения и то говорят сами за себя. Совесть - это внутренний нравственный ориентир, то, что не дает тебе, например, швырять камни в кого то, если "все" при этом швыряют и "официально" это разрешено. Совесть - это ответственность зрелого человека за свои поступки.
СОВЕСТЬ | Большой Энциклопедический словарь (БЭС)
- - понятие морального сознания, внутренняя убежденность в том, что является добром и злом, сознание нравственной ответственности за свое поведение. Совесть - выражение способности личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков.
А стыд - это жгучий внутренний подзатыльник, сознательное принижение себя и способ положить себя под сапоги общественному мнению. Стыдят - когда хотят манипулировать. Стыдят, когда заставляют делать как все, чаще всего выгодные кому то, не тебе вещи. Стыд - это " не отличайся", "не высовывайся", " закусаем", "выгоним из стаи и умрешь".
Значение слова Стыд по Психологическому словарю:
Стыд - Стыд - негативная эмоция, свидетельствующая о возможности потери самоуважения. При его переживании акцентируется самосознание, и индивид начинает воспринимать себя как маленького, беспомощного, скованного, глупого, ни к чему не годного и не способного. Исходно, к переживанию стыда ведут ситуации социального неодобрения неудач индивида.
Стыд - Стыд - негативная эмоция, свидетельствующая о возможности потери самоуважения. При его переживании акцентируется самосознание, и индивид начинает воспринимать себя как маленького, беспомощного, скованного, глупого, ни к чему не годного и не способного. Исходно, к переживанию стыда ведут ситуации социального неодобрения неудач индивида.
четверг, 16 марта 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Леди Анора. Ее руки. Ради этого стоило выжить. Легко и голова кружится, это груз боли упал с меня как груда камней. Лекарство дарит покой и смуту в голове, представляю какую слоновью дозу мне пришлось вкатить чтоб не окочурился. Вокруг свои, барраярцы связанные валяются по полу. Я больше не могу улыбаться, с изрезанным лицом если только руками рот растягивать. Шепчу – ну не за красивые глазки я тебе нравился – она обнимает меня в ответ, это жарко, это пахнет жизнью, это продолжение пути, а не его конец. Мы победили. В этом мало моей заслуги. Жаль. Жизнь просыпается в искалеченном теле, отдышусь, встану, еще повоюем. Когда Анора прикасается ко мне, вспыхивают искры, я хочу жить. Хочу поскорее закончить эти скачки по норам. Да, кто то обозвал меня змеей, но я скорее дракон. Змея это вроде Юки, длинная холодная рыба. Шланг с мозгами.
Начинаю понемногу вставать. Барраярцев раскидали по комнатам, наши стоят охраняют. Занятие скучное, но полезное. Никто не пострадал кроме меня. Приятно, когда о тебе беспокоятся, спрашивают как здоровье. Как… у солдата здоровье сводится к формуле: не подох – заживет. Котова забрал полковник. Хорошо, что не убили в перестрелке. Плохо, что Юки добрался, это было обидно, накатила мальчишья жесткая зависть, к тому, кто спер твою игрушку и убежал с ней пока ты болел. Мысль о том, что если бы не Юки быть тебе у этой игрушки игрушкой самому я старательно загнал в печенку.
Котова охраняют двое и не подпускают так рьяно, будто он леди на контракте у сатрап-губернатора. Смеюсь про себя – трудно найти черного кота в темной комнате. Пленные сидят или лежат на полу, наши ходят с оружием между ними, картина тихая и спокойная. Сложно вспомнить, как эти самые барраярцы под ногами только что сдирали с тебя шкуру. Я улыбаюсь леди, которая выскользнула у меня из рук и пошла искать нужные ей экземпляры. Я не могу к ней не прикасаться когда вижу. Я стал зависим от этих вспышек внутри, когда ее пальцы касаются кожи, когда чувствую ее запах, когда она смотрит. Я бы разорвал эту шелковую ткань, что колышется у нее на груди, не дожидаясь пока лопнет мое сердце. Не время. Жизнь звенит в ушах зло, яростно, как поток воды, который приперли, но он снес дамбу и счастливо хлынул по старому руслу.
Забираю из общей комнаты женщину, сказали, что эта, на нож которой я упал – жена Котова. Стало быть, Кошка? Ну что, кошка, посмотрим, правда ли у тебя девять жизней? Женщина, тонкая, гибкая, в темном платье, растрепанная, прямая как натянутая струна. Чувствую то же тепло, что было когда она прижималась ко мне чтобы ударить, теперь это я прижимаю ее к стене. В барраярцах есть что то неуловимое. Я бы назвал это – философским камнем. Только камень этот должен был превращать дерьмо в золото, а барраярский камень превращает несовершенного человека в стальной стержень. Может навсегда. Может на пять минут. Но редкий барраярец никогда не был стальным стержнем. Я их много убивал. Я знаю. Женщина боится, женщина кричит когда нож касается ее лица. Вырывается, но я впихиваю ее обратно в комнату, когда мы с ней похожи на отражение. Руки в крови. Но вот стало ли легче? Все равно жжется внутри обида, полковник может сколько угодно переживать свои старые шрамы, но кот игрался с ним давно, а я хочу его крови за сегодня.
Котов один, его охраняют наши, полковник не пускает к остальным барраярцам. У него так же блестят глаза, он стоит на коленях, но толку мало. Полковник свихнулся на этом опасном жженом звере. Что я услышу через час? Юки решил забрать Котова с собой и дрессировать? С меня хватит. Интересно что будет если собрать кошек в одну корзину, что бы ни было полковнику головная боль. Притаскиваю женщину. Она путаясь в ногах летит через коридор и он ловит ее, обнимая связанными руками. Я достаю плеть, но хвосты не касаются спины и плеч женщины, Котов прикрывает ее собой. Мне нравится чувствовать чужую боль. Почему царапает? Я слышу как хрипло говорят о любви два изувеченных пленника. Под угрозой оружия. Под взглядами охраны. Это омерзительная слабость, сказала бы леди. А я не пожалел бы сдохнуть чтобы она так же уткнулась мне лбом в плечо, в кольце моих связанных рук. Ненавижу тебя. Ненавижу... или завидую, черт тебя дери?!
Женщина отправляется обратно, в общую комнату. Котов остается в коридоре. Даю ему пару раз по зубам, но это бессмысленное дело. С таким же успехом можно молотить ногами столбик чайной беседки. Ноги ты разобьешь. Столбик расшатаешь. А злость не отпустит. Плохая медитация. Это изощренное издевательство. Я готов терпеть Юки командиром операции, но сейчас, он берет на себя слишком много. Пленных раздавали буквально даром. Нужен – возьми, не нужен – пристрели. Ты. Мне. Нужен. Ты связан, избит, беззащитен, твоя оборона треснула от женских слез. Мало. Я хочу видеть как ты умираешь. Знать, что Кот никогда не придет за мной. Иначе он станет моим кошмаром. И мои раны под повязками ноют сквозь тройную дозу обезболивающего. Но полковник хочет непонятного. Штабная крыса. Крыса играется с котом.
Мне тяжело управиться с оружием одной рукой, но при должной сноровки и с третьей попытки получается. Котов все так же в коридоре, на коленях. Я подхожу. Смотрю в злые темные глаза. У судьбы странные дороги, они резко расходятся чтобы пройтись по петле и столкнуться. Мы хотим с тобой одного и того же. Ты хочешь умереть. Я хочу чтобы тебя не было. Собрались все. Что то твердит Юки. Я впервые не замечаю леди Анору, которая подошла с той стороны где я больше не способен видеть. Нет ничего в этом коридоре. Космос. Пустота, в которой есть ты и твой враг. Время останавливается, чтобы снова ворваться оглушительно и больно, когда на руке виснут леди и полковник. Когда парализатор бьет зарядом в спину. Когда падая рядом с раненым и недобитым, ты чувствуешь что- то огромное смотрит из темноты и гулко смеется. Ты лежишь у ног Котова раненый и недобитый. Леди Анора говорит с полковником задевая подолом одежды тебя по лицу « мне все равно , что вы с ним сделаете, хоть убейте». И тебе жаль, что в парализованном теле, еще бьется какого то черта не парализованное сердце. Ты победил, жженый барраярец, со звериным взглядом. Ты победил. Но я тебе об этом не скажу.
Я лежу связанный в общей с пленными комнате. Это слишком крутой поворот пути, чтобы пережить его. Потерявший лицо умирает дважды. Потерявший сердце, должен следить за лицом. Опираюсь на друга, сижу, болтаем о ерунде. О медитациях, о том, как расслабимся когда отсюда выберемся. Унижение трудно пережить, но если ты не покажешь, что унижен внешне, часть его потеряет силу. Часть.
Леди пришла внезапно, прошелестела одеждой и приподняла мою голову,укладывая себе на колени. Внутри шевельнулось довольное – передумала? Погорячилась? Как же больно было даже думать о том, что эти руки больше не коснутся меня. Ее слова врезаются гвоздями, в открытое, податливое тело. Разочарована. Считает ошибкой. Безволен. Это.. все обо мне? Трескается маска. Трескается лицо… как рассохшееся дерево. Я думал мне никто не причинит боли так, чтобы раздавить. Юки попробовал, но лишь уронил на пол. Она говорила и меня придавливало к каменному полу. Я ощущал каждый свой шрам, каждое ранение, каждое увечье, боль вползала в нервы и разносилась по телу. Она убивала мой разум говоря зло и нежно прикасаясь к плечам, к волосам, к шее. Я не сразу понял что происходит. Левый глаз не видит. Передо мной блеснуло лезвие и я понял что умру. Сейчас. Среди врагов. На полу. Убитый своими. Женщиной, которой я не могу сопротивляться. Резкая боль и воздух выбросило из легких. Я разорвал веревку и схватившись руками за вспоротое горло скатился с колен Леди Аноры в темноту. Наверное об этом местные говорят «сдох как собака»? Что то большое и темное с грохотом смеется и его смех становился все громче. Громче, чем я хриплю, пытаясь по привычке дышать сквозь кровавую пену.
Начинаю понемногу вставать. Барраярцев раскидали по комнатам, наши стоят охраняют. Занятие скучное, но полезное. Никто не пострадал кроме меня. Приятно, когда о тебе беспокоятся, спрашивают как здоровье. Как… у солдата здоровье сводится к формуле: не подох – заживет. Котова забрал полковник. Хорошо, что не убили в перестрелке. Плохо, что Юки добрался, это было обидно, накатила мальчишья жесткая зависть, к тому, кто спер твою игрушку и убежал с ней пока ты болел. Мысль о том, что если бы не Юки быть тебе у этой игрушки игрушкой самому я старательно загнал в печенку.
Котова охраняют двое и не подпускают так рьяно, будто он леди на контракте у сатрап-губернатора. Смеюсь про себя – трудно найти черного кота в темной комнате. Пленные сидят или лежат на полу, наши ходят с оружием между ними, картина тихая и спокойная. Сложно вспомнить, как эти самые барраярцы под ногами только что сдирали с тебя шкуру. Я улыбаюсь леди, которая выскользнула у меня из рук и пошла искать нужные ей экземпляры. Я не могу к ней не прикасаться когда вижу. Я стал зависим от этих вспышек внутри, когда ее пальцы касаются кожи, когда чувствую ее запах, когда она смотрит. Я бы разорвал эту шелковую ткань, что колышется у нее на груди, не дожидаясь пока лопнет мое сердце. Не время. Жизнь звенит в ушах зло, яростно, как поток воды, который приперли, но он снес дамбу и счастливо хлынул по старому руслу.
Забираю из общей комнаты женщину, сказали, что эта, на нож которой я упал – жена Котова. Стало быть, Кошка? Ну что, кошка, посмотрим, правда ли у тебя девять жизней? Женщина, тонкая, гибкая, в темном платье, растрепанная, прямая как натянутая струна. Чувствую то же тепло, что было когда она прижималась ко мне чтобы ударить, теперь это я прижимаю ее к стене. В барраярцах есть что то неуловимое. Я бы назвал это – философским камнем. Только камень этот должен был превращать дерьмо в золото, а барраярский камень превращает несовершенного человека в стальной стержень. Может навсегда. Может на пять минут. Но редкий барраярец никогда не был стальным стержнем. Я их много убивал. Я знаю. Женщина боится, женщина кричит когда нож касается ее лица. Вырывается, но я впихиваю ее обратно в комнату, когда мы с ней похожи на отражение. Руки в крови. Но вот стало ли легче? Все равно жжется внутри обида, полковник может сколько угодно переживать свои старые шрамы, но кот игрался с ним давно, а я хочу его крови за сегодня.
Котов один, его охраняют наши, полковник не пускает к остальным барраярцам. У него так же блестят глаза, он стоит на коленях, но толку мало. Полковник свихнулся на этом опасном жженом звере. Что я услышу через час? Юки решил забрать Котова с собой и дрессировать? С меня хватит. Интересно что будет если собрать кошек в одну корзину, что бы ни было полковнику головная боль. Притаскиваю женщину. Она путаясь в ногах летит через коридор и он ловит ее, обнимая связанными руками. Я достаю плеть, но хвосты не касаются спины и плеч женщины, Котов прикрывает ее собой. Мне нравится чувствовать чужую боль. Почему царапает? Я слышу как хрипло говорят о любви два изувеченных пленника. Под угрозой оружия. Под взглядами охраны. Это омерзительная слабость, сказала бы леди. А я не пожалел бы сдохнуть чтобы она так же уткнулась мне лбом в плечо, в кольце моих связанных рук. Ненавижу тебя. Ненавижу... или завидую, черт тебя дери?!
Женщина отправляется обратно, в общую комнату. Котов остается в коридоре. Даю ему пару раз по зубам, но это бессмысленное дело. С таким же успехом можно молотить ногами столбик чайной беседки. Ноги ты разобьешь. Столбик расшатаешь. А злость не отпустит. Плохая медитация. Это изощренное издевательство. Я готов терпеть Юки командиром операции, но сейчас, он берет на себя слишком много. Пленных раздавали буквально даром. Нужен – возьми, не нужен – пристрели. Ты. Мне. Нужен. Ты связан, избит, беззащитен, твоя оборона треснула от женских слез. Мало. Я хочу видеть как ты умираешь. Знать, что Кот никогда не придет за мной. Иначе он станет моим кошмаром. И мои раны под повязками ноют сквозь тройную дозу обезболивающего. Но полковник хочет непонятного. Штабная крыса. Крыса играется с котом.
Мне тяжело управиться с оружием одной рукой, но при должной сноровки и с третьей попытки получается. Котов все так же в коридоре, на коленях. Я подхожу. Смотрю в злые темные глаза. У судьбы странные дороги, они резко расходятся чтобы пройтись по петле и столкнуться. Мы хотим с тобой одного и того же. Ты хочешь умереть. Я хочу чтобы тебя не было. Собрались все. Что то твердит Юки. Я впервые не замечаю леди Анору, которая подошла с той стороны где я больше не способен видеть. Нет ничего в этом коридоре. Космос. Пустота, в которой есть ты и твой враг. Время останавливается, чтобы снова ворваться оглушительно и больно, когда на руке виснут леди и полковник. Когда парализатор бьет зарядом в спину. Когда падая рядом с раненым и недобитым, ты чувствуешь что- то огромное смотрит из темноты и гулко смеется. Ты лежишь у ног Котова раненый и недобитый. Леди Анора говорит с полковником задевая подолом одежды тебя по лицу « мне все равно , что вы с ним сделаете, хоть убейте». И тебе жаль, что в парализованном теле, еще бьется какого то черта не парализованное сердце. Ты победил, жженый барраярец, со звериным взглядом. Ты победил. Но я тебе об этом не скажу.
Я лежу связанный в общей с пленными комнате. Это слишком крутой поворот пути, чтобы пережить его. Потерявший лицо умирает дважды. Потерявший сердце, должен следить за лицом. Опираюсь на друга, сижу, болтаем о ерунде. О медитациях, о том, как расслабимся когда отсюда выберемся. Унижение трудно пережить, но если ты не покажешь, что унижен внешне, часть его потеряет силу. Часть.
Леди пришла внезапно, прошелестела одеждой и приподняла мою голову,укладывая себе на колени. Внутри шевельнулось довольное – передумала? Погорячилась? Как же больно было даже думать о том, что эти руки больше не коснутся меня. Ее слова врезаются гвоздями, в открытое, податливое тело. Разочарована. Считает ошибкой. Безволен. Это.. все обо мне? Трескается маска. Трескается лицо… как рассохшееся дерево. Я думал мне никто не причинит боли так, чтобы раздавить. Юки попробовал, но лишь уронил на пол. Она говорила и меня придавливало к каменному полу. Я ощущал каждый свой шрам, каждое ранение, каждое увечье, боль вползала в нервы и разносилась по телу. Она убивала мой разум говоря зло и нежно прикасаясь к плечам, к волосам, к шее. Я не сразу понял что происходит. Левый глаз не видит. Передо мной блеснуло лезвие и я понял что умру. Сейчас. Среди врагов. На полу. Убитый своими. Женщиной, которой я не могу сопротивляться. Резкая боль и воздух выбросило из легких. Я разорвал веревку и схватившись руками за вспоротое горло скатился с колен Леди Аноры в темноту. Наверное об этом местные говорят «сдох как собака»? Что то большое и темное с грохотом смеется и его смех становился все громче. Громче, чем я хриплю, пытаясь по привычке дышать сквозь кровавую пену.
вторник, 14 марта 2017
Нейсмит - это маленькая дрянь с мозгом, укрощать бессмысленно, пороть поздно (с)
Назначить Юки моим командиром - все равно что избить меня по лицу вареной рыбиной. Он стоит и смотрит на нас с Райденом, как будто ему выдали новое оружие, а пользоваться им не обучили. Из таких полковников надо суши вертеть, а не посылать их в катакомбы, честное слово. Найду Форкотова – убью, за то что поигрался с мышкой, поцарапал спинку и вернул нам обратно. Я думал, хорошего врага воспитал, правильного, а как у местных есть поговорка… на дворе кол, на колу мочало – начинай сначала.
Боевая задача понятная, но мутная –поди туда куда навигатор не ведает, приведи того не знаю кого, но анализ крови покажет. Если потолок упадет нам на голову – окажется, что барраярец стоил девятерых. Хорошо –восьмерых. Юки не жалко. Но не жалко его будет после – потому что отряд может не заметить потери бойца, а потеря командира, даже рыбообразного – к победе не ведет. Смотрю как он отдает приказы, вешаю бирку – сначала победим, потом потеряем. Уговорил.
С Райденом ползем по норам первыми, нам привычно. В темноте не видно что рыжий рыжий, но его сложно перепутать с кем то – он даже немного дрожит предвкушая поход, ему скучно слушать инструкции. Зато в катакомбы влетает, будто чует след. Хочется насвистывать песенку « я иду за тобой», не Райдену, конечно, а барраярцам. Проползаю по узкому лазу, как рачок бокоплав, с парализатором в зубах. Иду первым по завалам, ползу врастопырку, то еще приключение, когда камни падают за шкирку. Но меня уже охватил азарт. Я понимаю Райдена, на штабной работе нас скрутит в рулон от скуки. Это здесь я застываю над пропастью, слышу как шелестят в черный ее зев камни, и танцую со смертью. Мне нравятся опасные женщины, леди Анора это знает. В лабиринте – идем авангардом, втроем. Для остальных надо бы оставить след, но эти проклятые камни не известняк, на стене не нарисуешь. Мысль выкладывать на полу стрелки отпадает, хотя я бы изобразил для Юки хрен указующий, но у него нет чувства юмора. Рисую на стене указатели кровью, пришлось расковырять руку. Еще не бой, а я уже породнился с этими стенами.
Везение оборвалось быстро. Мы только выбрались из лабиринта, еще болят плечи, по которым попалось камнями, еще ноют ноги, которым приходилось выдерживать весь вес на узкой приступочке, а из темноты навстречу ступает тень с парализатором. Я не успел даже обернуться. Сам виноват.
Меня приволокли и бросили к стене, так что я еще проехался пару шагов на коленях. Обидно. Но это эмоции для своих. Эти должны понять что я в гостях. Тому, кого разжаловали в капитаны из столичной СБ привычка смотреть сверху вниз, когда смотришь снизу вверх въелась как тушь в пальцы каллиграфа. Маска треснула только раз, когда из темноты я услышал голос « я его знаю». Наклонился и схватив меня за волосы повернул к свету. Его я тоже увидел – жженый кот. Котик ты мой котик, Юки не доел, может быть и мной подавишься? Нет времени медитировать но страх выгнать из груди трудно. В Форкотове слишком много ненависти. Есть пять шагов, которые меня проволокут до матраса, на котором решили пытать. Дыши глубже. Потерявший лицо умирает дважды.
Пытать собираются по барраярски, толпой. Котов приподнимает меня за воротник, подтягивает ближе. Говорит что то , я не слушаю, пока он говорит и встряхивает есть время примириться со смертью. Наши предки говорили, что самурай должен привыкнуть к тому, что каждый день может стать последним. Принять смерть как неизбежность. А теперь, Амир Хиран, скажи себе честно – я сегодня умру. Почувствуй это каждым нейроном, еще разгоряченного тела, у которого бьется сердце, болят ушибы, пересохло в горле. Полсатрапии за апельсиновый сок. Не сбегаешь до столицы, кот? Я заплачУ. Думаю это и немного улыбаюсь. Его злит и нож впервый раз впивается в мою щеку.
Чувствую будто меня окунули головой в кастрюлю кипящей лапши. Горячо, липко, болит и жжется. Это моя кожа и кровь, наверное сейчас не красавец. Барраярец переключился на ногу. Она сегодня не сорвалась в пропасть и явно не заслужила быть проткнутой насквозь, но дикарям до этого дела нет. Кричу уже не прикусывая губ, это невозможно терпеть. Как говорил древний поэт «всему на свете есть предел, как есть границы у страны» это не предел. Я кричу, он поворачивает нож в ране, но сознание не покидает меня. Учебник выживания параграф второй: когда сила это слабость. Мысли путаются. Присоединяется женщина, с вечным женским вопросом глаза или яйца. Совещаются и выбирают глаза. Вот это страшно. Смогу ли я слепым смотреть на них свысока? Улыбаюсь и страх отступает на пол шага, чтобы снова вернуться когда меня обжигает такая боль, будто острие ножа вошло в мозг и голова моя сейчас лопнет. Форкотов говорит и я разбираю по губам «пароль от комма». Подавитесь. Ему приходится наклониться к моему залитому кровью лицу чтобы услышать четыре цифры.
Баррарский врач, перетягивает раны. Вдалеке стреляют – наши вылезли из лабиринта. А я далеко в тылу врага не могу поднять головы с грязного пола. Плохо помню череду барраярцев рядом, одного глаза нет, второй так залит кровью, что веки слипаются. Форкотов бросается в бой, без него легче. Почему я уверен что эти не будут меня убивать? Мальчишка рядом следит так, будто я вскочу и убегу. Потом берет мою руку. Им мало. Пальцы. Даже не спросили как в анекдоте какой отрубить. Просто оттяпали три разных. Я кричал. Это уже вырывалось само по себе. Предел пройден. Лучше кричать от боли, чем плакать от страха. Я стал впадать в оцепенение, наверное от потери крови и болевого шока. Меня разбудили камни. Они сыпались с потолка, который не одобрял перестрелки в старых галереях. Ты победил страх Хиран? Получи новую порцию. Почему то умереть под завалом мне было страшно. Не от потери крови, когда живьем с меня снимут скальп, ни от ножа в сердце, ни от руки Котова. Я боялся лежать придавленным грудой камней и чувствовать как они расплющивают мои ребра. Долго чувствовать. Может ведь и не повезти. Камни я не заставлю быстро меня убить. Камни не барраярцы. Юки наверное хотел стать камнем, но хладнокровно остановился на рыбе. Ему до камня, как до Ро Кита дирижаблем. Много чести полковнику думать о нем перед смертью. Но в голову лезет исключительно он. Стена рушится и меня за шкирку тащат подальше. Котов приказал не убивать. Это победа? Или я еще пожалею?
Перестрелка, крики наших, в голове шум. Барраярцы со всех сторон, обвал сбивает всех в кучу. У меня связаны руки. Я почти не вижу и не могу ходить, но парень за спиной следит за каждым движением. Я попробовал один раз его ударить, думал в суматохе, выползти в коридор, но затея не удалась. Лежал парализованный, а камни валились вокруг и хорошо еще ,что парализует всё – они не видят как я боюсь. Боюсь остаться под камнями живым. Я слышу знакомые голоса, наши перестреливаются и переговариваются, как же хочется крикнуть что то в ответ. Просто больно, что нас отделяет так мало и так много. Два десятка шагов. Десяток барраярцев. Камни падают повсюду, трещат стены, только парализация не дает показать насколько мне страшно. В последний момент парень, который меня охранял, хватает меня как мешок и тащит перед собой. Наши не стреляют. Лучше быть живым щитом, чем мертвым грузом. Меня швыряют в угол. Пока живой. Но стены трещат и здесь. И им плевать улыбаюсь я им в лицо или нет. У них даже нет лица.
Теперь у моих ног сидит женщина. Стерегут двое. У женщины в руках нож, она растрепанная и глаза блестят от ярости. На каждый выстрел стены и потолок отвечают злым гулом. Надо отвлечься иначе сойду с ума и буду кататься по полу, пока не пристрелят. Но лучше потерять голову чем лицо. Женщина сидит чуть ниже, той груды камней к которой прислонили меня, я нависаю над ней, над ее ножом, улыбаюсь и говорю о страхе. Чувствую, он в ней есть, где то внутри, его можно вытащить. С Котовым этот номер бы не прошёл, но женщина отвечает резко, но даже не пытается заставить меня замолчать силой. Я связанный, обескровленный и могу только ругаться, но это не важно. Правильная победа – в голове проигравшего. Лучше всех так играть получается у императора, но он не дает мастер-классы. Женщина злится, но продолжает держать нож у моей груди. Так я на него и повалился, когда наши, прорываясь в помещение палили из парализаторов по всему живому. Спасибо, сукины дети, во мне было так мало дыр этим утром. Я бы вам даже обрадовался, но лежу лицом в чьи то сапоги.
Боевая задача понятная, но мутная –поди туда куда навигатор не ведает, приведи того не знаю кого, но анализ крови покажет. Если потолок упадет нам на голову – окажется, что барраярец стоил девятерых. Хорошо –восьмерых. Юки не жалко. Но не жалко его будет после – потому что отряд может не заметить потери бойца, а потеря командира, даже рыбообразного – к победе не ведет. Смотрю как он отдает приказы, вешаю бирку – сначала победим, потом потеряем. Уговорил.
С Райденом ползем по норам первыми, нам привычно. В темноте не видно что рыжий рыжий, но его сложно перепутать с кем то – он даже немного дрожит предвкушая поход, ему скучно слушать инструкции. Зато в катакомбы влетает, будто чует след. Хочется насвистывать песенку « я иду за тобой», не Райдену, конечно, а барраярцам. Проползаю по узкому лазу, как рачок бокоплав, с парализатором в зубах. Иду первым по завалам, ползу врастопырку, то еще приключение, когда камни падают за шкирку. Но меня уже охватил азарт. Я понимаю Райдена, на штабной работе нас скрутит в рулон от скуки. Это здесь я застываю над пропастью, слышу как шелестят в черный ее зев камни, и танцую со смертью. Мне нравятся опасные женщины, леди Анора это знает. В лабиринте – идем авангардом, втроем. Для остальных надо бы оставить след, но эти проклятые камни не известняк, на стене не нарисуешь. Мысль выкладывать на полу стрелки отпадает, хотя я бы изобразил для Юки хрен указующий, но у него нет чувства юмора. Рисую на стене указатели кровью, пришлось расковырять руку. Еще не бой, а я уже породнился с этими стенами.
Везение оборвалось быстро. Мы только выбрались из лабиринта, еще болят плечи, по которым попалось камнями, еще ноют ноги, которым приходилось выдерживать весь вес на узкой приступочке, а из темноты навстречу ступает тень с парализатором. Я не успел даже обернуться. Сам виноват.
Меня приволокли и бросили к стене, так что я еще проехался пару шагов на коленях. Обидно. Но это эмоции для своих. Эти должны понять что я в гостях. Тому, кого разжаловали в капитаны из столичной СБ привычка смотреть сверху вниз, когда смотришь снизу вверх въелась как тушь в пальцы каллиграфа. Маска треснула только раз, когда из темноты я услышал голос « я его знаю». Наклонился и схватив меня за волосы повернул к свету. Его я тоже увидел – жженый кот. Котик ты мой котик, Юки не доел, может быть и мной подавишься? Нет времени медитировать но страх выгнать из груди трудно. В Форкотове слишком много ненависти. Есть пять шагов, которые меня проволокут до матраса, на котором решили пытать. Дыши глубже. Потерявший лицо умирает дважды.
Пытать собираются по барраярски, толпой. Котов приподнимает меня за воротник, подтягивает ближе. Говорит что то , я не слушаю, пока он говорит и встряхивает есть время примириться со смертью. Наши предки говорили, что самурай должен привыкнуть к тому, что каждый день может стать последним. Принять смерть как неизбежность. А теперь, Амир Хиран, скажи себе честно – я сегодня умру. Почувствуй это каждым нейроном, еще разгоряченного тела, у которого бьется сердце, болят ушибы, пересохло в горле. Полсатрапии за апельсиновый сок. Не сбегаешь до столицы, кот? Я заплачУ. Думаю это и немного улыбаюсь. Его злит и нож впервый раз впивается в мою щеку.
Чувствую будто меня окунули головой в кастрюлю кипящей лапши. Горячо, липко, болит и жжется. Это моя кожа и кровь, наверное сейчас не красавец. Барраярец переключился на ногу. Она сегодня не сорвалась в пропасть и явно не заслужила быть проткнутой насквозь, но дикарям до этого дела нет. Кричу уже не прикусывая губ, это невозможно терпеть. Как говорил древний поэт «всему на свете есть предел, как есть границы у страны» это не предел. Я кричу, он поворачивает нож в ране, но сознание не покидает меня. Учебник выживания параграф второй: когда сила это слабость. Мысли путаются. Присоединяется женщина, с вечным женским вопросом глаза или яйца. Совещаются и выбирают глаза. Вот это страшно. Смогу ли я слепым смотреть на них свысока? Улыбаюсь и страх отступает на пол шага, чтобы снова вернуться когда меня обжигает такая боль, будто острие ножа вошло в мозг и голова моя сейчас лопнет. Форкотов говорит и я разбираю по губам «пароль от комма». Подавитесь. Ему приходится наклониться к моему залитому кровью лицу чтобы услышать четыре цифры.
Баррарский врач, перетягивает раны. Вдалеке стреляют – наши вылезли из лабиринта. А я далеко в тылу врага не могу поднять головы с грязного пола. Плохо помню череду барраярцев рядом, одного глаза нет, второй так залит кровью, что веки слипаются. Форкотов бросается в бой, без него легче. Почему я уверен что эти не будут меня убивать? Мальчишка рядом следит так, будто я вскочу и убегу. Потом берет мою руку. Им мало. Пальцы. Даже не спросили как в анекдоте какой отрубить. Просто оттяпали три разных. Я кричал. Это уже вырывалось само по себе. Предел пройден. Лучше кричать от боли, чем плакать от страха. Я стал впадать в оцепенение, наверное от потери крови и болевого шока. Меня разбудили камни. Они сыпались с потолка, который не одобрял перестрелки в старых галереях. Ты победил страх Хиран? Получи новую порцию. Почему то умереть под завалом мне было страшно. Не от потери крови, когда живьем с меня снимут скальп, ни от ножа в сердце, ни от руки Котова. Я боялся лежать придавленным грудой камней и чувствовать как они расплющивают мои ребра. Долго чувствовать. Может ведь и не повезти. Камни я не заставлю быстро меня убить. Камни не барраярцы. Юки наверное хотел стать камнем, но хладнокровно остановился на рыбе. Ему до камня, как до Ро Кита дирижаблем. Много чести полковнику думать о нем перед смертью. Но в голову лезет исключительно он. Стена рушится и меня за шкирку тащат подальше. Котов приказал не убивать. Это победа? Или я еще пожалею?
Перестрелка, крики наших, в голове шум. Барраярцы со всех сторон, обвал сбивает всех в кучу. У меня связаны руки. Я почти не вижу и не могу ходить, но парень за спиной следит за каждым движением. Я попробовал один раз его ударить, думал в суматохе, выползти в коридор, но затея не удалась. Лежал парализованный, а камни валились вокруг и хорошо еще ,что парализует всё – они не видят как я боюсь. Боюсь остаться под камнями живым. Я слышу знакомые голоса, наши перестреливаются и переговариваются, как же хочется крикнуть что то в ответ. Просто больно, что нас отделяет так мало и так много. Два десятка шагов. Десяток барраярцев. Камни падают повсюду, трещат стены, только парализация не дает показать насколько мне страшно. В последний момент парень, который меня охранял, хватает меня как мешок и тащит перед собой. Наши не стреляют. Лучше быть живым щитом, чем мертвым грузом. Меня швыряют в угол. Пока живой. Но стены трещат и здесь. И им плевать улыбаюсь я им в лицо или нет. У них даже нет лица.
Теперь у моих ног сидит женщина. Стерегут двое. У женщины в руках нож, она растрепанная и глаза блестят от ярости. На каждый выстрел стены и потолок отвечают злым гулом. Надо отвлечься иначе сойду с ума и буду кататься по полу, пока не пристрелят. Но лучше потерять голову чем лицо. Женщина сидит чуть ниже, той груды камней к которой прислонили меня, я нависаю над ней, над ее ножом, улыбаюсь и говорю о страхе. Чувствую, он в ней есть, где то внутри, его можно вытащить. С Котовым этот номер бы не прошёл, но женщина отвечает резко, но даже не пытается заставить меня замолчать силой. Я связанный, обескровленный и могу только ругаться, но это не важно. Правильная победа – в голове проигравшего. Лучше всех так играть получается у императора, но он не дает мастер-классы. Женщина злится, но продолжает держать нож у моей груди. Так я на него и повалился, когда наши, прорываясь в помещение палили из парализаторов по всему живому. Спасибо, сукины дети, во мне было так мало дыр этим утром. Я бы вам даже обрадовался, но лежу лицом в чьи то сапоги.